Во втором отсеке содержались ожидающие казни. Тощие руки тянулись к нам сквозь решетки, гримасы отчаяния обезображивали истощенные лица… Женщины, дети, подростки, старики, некогда могучие мужчины. Илай первым выхватил меч и рубанул по засову.

– Вы свободны! – крикнул он. – Ступайте отсюда! Не идите наверх, идите вниз! Твари в клетках!

Я тем временем освобождал обитателей второй камеры.

Люди, гномы, тролли и даже эльфы, только что молившие о спасении, мигом утратили разум, превратившись в толпу. Стоило упасть засову – они буквально выдавили решетку и врассыпную кинулись по коридору. Увещеваний Илая никто не слушал, нас чуть не сбили: люди бежали наверх, бежали в стороны, метались, как крысы…

– Вниз! – надрывался Илай. – Все вниз!

Я поймал истощенную гномку, пытавшуюся проскользнуть у меня между ног, развернул ее и легким толчком задал направление.

– Остальных выпускать? – крикнул мне Илай.

Из клеток вопили, требовали, надсадно рычали, выкрикивали мольбы и проклятия.

Оставишь – все погибнут.

Выпустишь…

– Выпускать! – ответил я, разрубая засов. – Всех выпускать. Такого не должно быть ни в одном мире.

Вскоре столпотворение осталось за спиной. Кажется, толпа, как вода, все-таки устремилась вниз.

Вообще это – естественная для толпы реакция. Люди, попав в большое скопление себе подобных, утрачивают индивидуальность. Если появится лидер – пойдут за ним, нет – будут делать так, как делает большинство. И движется толпа действительно подобно воде.

Настал черед следующего отсека, где держали особо опасных.

Перед наглухо закрытой дверью я помедлил. Что, если Ярина не там, а где-нибудь в пыточной камере или, хуже того, в постели кого-нибудь из асинов?!

– Не волнуйся, – пробормотал Илай. – Если хочешь, это сделаю я…

– Нет, я должен сам.

– Магические ловушки, – напомнил товарищ.

Кобольд стоял рядом, переминался с ноги на ногу, присматривался. Потом покачал головой.

– Он не может, – перевел Илай то, что я и сам знал и чего боялся.