Ноги сами понесли меня вперед и, позволив зверю вести, напрягся, слушая собственное учащенное дыхание.

Как я и думал, она убежала на полверсты, и, судя по следам, запнулась и ударилась головой. Пшеничные волосы испачкались в крови, что запеклась багровым пятном, платье изодралось и уродливой бахромой обнимало лодыжки, а грязные ладошки и ноги выглядели так, будто ее мотало по лесу не первый день. В себя приходить девчонка не собиралась.

Легонько хлопнул ее ладонью по щеке, но на лице Лины не появилось даже намека на реакцию. Видимо, хорошо черепом приложилась, крепко выключилась.

Думал дождаться, пока она придет в себя, но, вытащив из-под ватного тела неудобно придавленную руку, понял, что она холодная. Ждать, пока окончательно замерзнет, не хотелось, но и тащить ее вот так, как куль, на спине тоже. Хотя… В отключке, значит, молчит и не трепыхается. Не так уж и плохо.

Замычала и сморщилась от боли, не приходя в себя, и попыталась поджать ноги, словно собиралась свернуться в клубок, но я не дал.

— Ты теперь моя, девочка. — Сгреб ее в кучу и усадил на коленки, распластывая бесчувственное мычащее тело по своей груди. — Запомни, кому ты принадлежишь, и прими это.

Голубые глаза распахнулись, но только на секунду, и она обессиленно закрыла их, утыкаясь мне лбом в плечо. Не мог не услышать собственное рычание. Зверь внутри рвал и метал, чтобы я держал ее крепче и не смел отпускать, но напрягало меня не это. Она так безвольно распласталась по мне, что я голой грудью чувствовал мягкие грудки, укрытые тканью, что упирались в меня своей притягательной сочностью.

Член незамедлительно встал, и близость женского бедра к нему будоражила, пьянила, подсказывая возбужденному мозгу совершенно неправильные мысли. Чуть-чуть подсобрать ее чертову юбку и плотью прижаться к мягкому бедру, например. Или ладонью накрыть ягодицу и пощупать упругое полушарие. Только немного… Совсем не сильно…

Вновь тряхнул головой, поймав себя на том, что уже сделал все, о чем думал, и теперь гудящий член прижимается к голой потеплевшей коже, пульсируя и требуя продолжения. Брать ее без сознания не собирался — не достойно альфы, да и вообще волка. Но отказать себе в удовольствии изучить ее тельце не смог и, погладив ладонью нежное бедро, едва не взвыл, сжав челюсть до хруста. Именем первого волка! Никогда меня так не крыло от женщины! Наваждение какое-то!

Опустил глаза вниз, изучая расслабленное личико, испачканное и какое-то трогательное. Она слишком мелкая для наших женщин, тощая, слабая, и мой зверь уже ходил кругами, предчувствуя кучу проблем, которые сулило мне ее появление. Одно лицо Латисы угрожало впечататься в память и потом преследовать даже во сне. Пара альфы — человек! Это просто неслыханно, но я не мог ошибаться. Так больше никто не пахнет, только пара.

Оставлять ее надолго без присмотра нельзя. Притащу ее в замок, дождусь, пока придет в себя, и помечу, от греха подальше. Пусть о свадьбе пока и речи быть не может, но метка защитит ее от прямых посягательств. Пора ехать.

Снимать с себя желанное женское тело не хотелось, но выхода не было. Чем дольше она без сознания находится в лесу, тем больше шансов занести какую-нибудь заразу в рану, которую я бы не заметил, а она, человек, перенесет нелегко.

Уложил ее на землю и, игнорируя желание задрать юбку и нырнуть под нее, оторвал толстую полоску ткани, окончательно испортив ее наряд, и скрутил материал в жгут. Забросив мою мягкую, податливую женщину на спину, обмотал нас импровизированным поясом и обернулся в волка. Убедившись, что она примотана плотно и падать не собирается, в очередной раз помолился и бросился вперед, направляясь прямиком к дому.

Волк внутри меня ликовал, радостно прыгая на месте от понимания, что мы тащим нашу пару в логово, а вот у меня в затылке зудело. Проблема. Эта девчонка станет моей проблемой.