Взяв мел, я вывел на газопылевом облаке слово «Фрея».

Неодолимая сила повлекла меня сквозь космос. Несколько секунд полёта — и я был над планетой. Меня ждали облака, континенты и водная гладь.

— Уже иду, — сказал я.

И астероидом понёсся вниз.

Словами это не опишешь; те, кто прыгал с парашютом, рассказывают, что в сравнении с этим те прыжки — детский лепет. А некоторые и вовсе входят в ВИРТУС лишь ради таких вот полётов…

Но и это не длилось долго.

Пролетев сквозь туманность, я попал в выбиралку — так это место зовут геймеры.

Большой зал, колонны, арки; мраморный пол и барельефы; в свете, льющемся из окон (они где–то высоко), плывут стайки пылинок.

Выбиралка зависит от жанра игры. «Фрея» — классическое фэнтези, где уже настал Ренессанс, потому и в выбиралке антураж старины. А вот выбери я «Загмус» — космооперный сегмент, очутился бы на космическом корабле.

Минуя колонны, я прошёл к меню выбора.

Оно тоже особое, на фэнтезийный манер: детализированные фрески в человеческий рост… разумеется, цветные. Каждая фреска — персонаж. Под ней темнеет плита с текстом в виде золотой гравировки: раса, характеристики, навыки. Занимает это добро всю стену.

Дойдя до её середины, я ткнул пальцем в вора человеческой расы.

Эта фреска вмиг исчезла — вором теперь был я сам.

Мне уже доводилось играть им: когда сегмент «Фрея» только открылся, я зависал там сутками. Своего аватара я назвал Хьюнгом и — к чему скромничать? — изрядно его прокачал: удача с ловкостью зашкаливали. Правда, сила осталась средней, но так ли уж она нужна вору? Плюс прокаченное здоровье и навыки владения холодным оружием.

Итак, я стал вором по имени Хьюнг.

Мои мышцы обрели упругость, а одежда изменилась: я облачился в готического вида ботинки (или даже сапоги — не знаю, как правильней их назвать), чёрные штаны, чёрную куртку и того же цвета перчатки. Куртка была без рукавов, её обхватывал ремень; под курткой имелось что–то вроде рубахи (цвет несложно угадать). Всё было лёгким и удобным, будто на меня сшитым, да ещё и с кучей карманов. Никакой декоративности, одна лишь функциональность.

А вот морда лица осталась моей: мне потребуются помощники, а собрать их инкогнито тяжелее — по крайней мере, для ментора. Нас ведь многие знают не только по имени. Зачем притворяться кем–то другим, когда можно воспользоваться узнаваемостью?

— Начать игру, — велел я.

Дверь возникла на месте исчезнувшей фрески, плита тоже пропала. Открылась эта дверь сама. Мне в лицо ударил свет — и игра началась.