Представляющий же теперь интересы наемников полковник Беккер не был удостоен вовсе никакого внимания – пусть знает свое место! Это фон Рейбель обладал солидным авторитетом, потому и обращались к нему уважительно, потому и прислушивались к его мнению. Даже немного жаль, что погиб так нелепо. А этот полковник прославился лишь чрезмерной жестокостью в нескольких периферийных военных конфликтах да гипертрофированным самомнением.

Король Янош был мрачен и раздражителен. Все его усилия, призванные заставить армию двигаться быстрее после форсирования Славицы, привели лишь к тому, что войско окончательно обессилело и увязло в грязи. За вчерашний день они продвинулись в глубь Корбинского края едва на десять километров.

Кирасиры, при дерзком рейде таридийцев в тыл переправляющейся армии лишившиеся своих лошадей, были пересажены на драгунских лошадок. Соответственно, драгунам пришлось вчера месить грязь пешком, что привело к возникновению напряженности между улорийцами разных полков. Это ведь на заре своего существования драгуны были посаженной на лошадей для быстроты передвижения пехотой. С тех пор много воды утекло, и в настоящее время они уже были прежде всего кавалерией, обученной действовать как в конном, так и в пешем строю. И бесцеремонное изъятие их боевых коней в пользу считающихся более престижными кирасир оскорбило драгун до глубины души. Подливали масла в огонь и нелестные отзывы кирасир о драгунских лошадках, не способных соперничать статью с крупными кирасирскими конями. В общем, командующему, считавшему, что найдено идеальное решение проблемы, несколько раз пришлось лично гасить искры грозившего вот-вот вспыхнуть конфликта.

Не добавляло радости королю и сегодняшнее утро. Таридийцы вновь принялись за свое, никакой обреченности в их действиях не наблюдалось, и они все так же оставались приверженными своей разбойничьей тактике. А затишье вчерашнего дня объясняется всего лишь временной передышкой. Передышкой, которой союзная армия так и не смогла воспользоваться в полной мере.

Настроение его королевского величества и так было хуже некуда, а тут еще этот наглый островитянин заставляет себя ждать, чем демонстративно подчеркивает свою фрадштадтскую независимость. Выглядит же он при этом осунувшимся и помятым, но, как ни странно, чем-то очень довольным.

– Может быть, господин генерал просветит нас по поводу своего радужного настроения? – желчно поинтересовался король Улории. – Может быть, это как-то связано с исчезновением целого эскадрона ваших драгун, ушедших ночью и до сих пор не вернувшихся?

– Надеюсь, мы не услышим сейчас историю в духе гибели фон Рейбеля? – усмехнулся маршал Браницкий.

– Ни в коем случае, господин маршал, ни в коем случае! – с напускным воодушевлением воскликнул Блаунт, никак не ожидавший такой осведомленности от членов военного совета. – Драгуны всего лишь повезли в Торшек очередной отчет о наших действиях для отправки его величеству Георгу.

– Ночью, под проливным дождем? – полковник Немирич состроил кислую физиономию.

– Служба есть служба! – бодро парировал фрадштадтец. – Тем более что в такую погоду противник не вьется вокруг нас комариным роем.

– Целым эскадроном? – продолжил Немирич.

– Но ведь его величество велел покидать расположение армии только усиленными отрядами!

– Мое величество после случая с фон Рейбелем велело вовсе не покидать расположения армии без разрешения! – мрачно процедил Янош Первый.

– Но я думал, что это касается только разведки и фуражиров! – возразил Блаунт, чувствуя, как по спине потекла струйка холодного пота.

– Из разведки-то ваши люди вернулись, – усмехнулся маршал Браницкий, – доложили, что ничего не обнаружили, и отправились к вам.

– А потом умчались целым эскадроном, – подхватил полковник, – но не на восток, к переправе, а в обратном направлении. К деревне Сосновке!

Тут Кристоферу Блаунту стало совсем плохо. Он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным среди этих континентальных варваров. Это среди своих солдат он мог считать себя в безопасности, а здесь, в королевском шатре, заполненном ненавидящими все фрадштадтское людьми, за его жизнь никто не даст даже ломаного гроша. И не спасут его ни звание, ни висящая на поясе шпага, ни тень короля Георга Второго за спиной.

Нет, в правильности своих действий у генерала сомнений не возникало, и уверенность, что на родине его поступок одобрят и оценят надлежащим образом, никуда не делась, но ведь здесь и сейчас он находился хоть и в формальном, но подчинении у Яноша Первого и должен был исполнять его приказы. А если уж осмелился самостоятельно решать вопрос с пленением вражеского военачальника, так делать это нужно было с соблюдением всех мер предосторожности и в режиме строжайшей секретности. Но генерал чересчур понадеялся на незыблемость своих позиций как представителя Короны в коалиционной армии и пренебрег субординацией. Да еще опрометчиво подумал, что в неразберихе, царящей в объединенной армии, никто не уследит, куда и когда ушел драгунский эскадрон.

– Что-то ранее за вами такой прыти не наблюдалось, – нагло влез в разговор новый командир наемников.

– Ваше величество! Чего вы, собственно говоря, от меня хотите? – проигнорировав Беккера, островитянин заплетающимся языком обратился напрямую к королю Улории.