Прошлой ночью она сумела утолить жестокие спазмы подводившие живот. Они пробирались меж голых скал: безмолвные серые тени мелькавшие меж столь же серых утесов. Налетавший ветер доносил запах гнилющей рыбы и водорослей, а также рокот волн. Большая горькая вода, непригодная для питья, но пока не скованная льдом, временами выбрасывала на берег мерзкую холодную, но все же поживу — дохлую рыбу и крабов. Однако сегодня она чувствовала совсем иные запахи: множества живых существ идущих с моря через серые скалы, пахнувшие людской плотью и кровью… но как-то странно, отличаясь от всех людей, что ей доводилось чуять раньше. Было что-то в этом запахе неуловимо пугающее, заставляющее ее то и дело вскидывать морду, внимательно принюхиваясь и тревожась все больше. Все чаще она останавливалась, рычанием и жестокими укусами, заставляя застыть на месте и братьев по стае, торопящихся к богатой добыче. Тех, кто идет в ночи слишком много и от них пахнет так странно…будто они тоже вышли на охоту в ночи, охоту, куда более кровавую чем ее собственная.

Когда странные существа приблизились настолько, что она уже не только чуяла, но и слышала, почти видела их, волчица развернулась и мощным прыжком нырнула в боковую расщелину, уводящую в сторону от неведомых охотников. Стая, помедлив, отправилась за ней, извилистыми ущельями обходя так и не встреченных чужаков. Вскоре до их слуха вновь донесся рокот моря и стая выбежала на каменистый берег, о который разбивались серые валы. Раньше они избегали именно этого прохода — совсем рядом находилась рыбацкая деревня, жители которой научили волков держаться подальше. Но сейчас они не могли ничего сделать зверям: от деревни остались одни руины, а меж разрушенных домов валялись обглоданные ребра и расколотые позвонки, на которых алыми кристалликами застывала кровавая жижа. Кровь густо пропитала истоптанный снег и иные из волков изнывая от голода, жадно хватали пастями обжигающе холодную закуску. Другие дочиста обгладывали кости, еще сохранившие остатки мяса, пожирали разбросанную из кадок копченую рыбу или со свирепым рычанием рвали на части валявшиеся на снегу тушки собак, убитых со страшной жестокостью, но не съеденных. На мгновение у нее мелькнула мысль о странности происходящего, но человеческое недоумение сразу затопила волна животного, невыносимого голода и, протяжно рыкнув, волчица принялась жадно пожирать останки людоедской трапезы, с хрустом разгрызая толстые кости и перемалывая зубами мелкие.

— Леди Старк, — послышалс голос рядом и Арья встрепенулась, будто выныривая из глубокого сна.

— Леди Старк, — повторил лорд Ройс, — с вами все в порядке?

— Да, — слабо улыбнулась Арья, — я, кажется, задремала.

Солнце уже клонилось к закату, когда северное войско прошло через угрюмые заснеженные леса, отделявшие Кархолд от Королевского Тракта. Первый же взгляд брошенный Арьей на стены замка, дал ей понять, что они опоздали. Ворота замка валялись на земле, обильно окропленной кровью, а когда они въехали внутрь, то увидели разрушенные и сожженные строения. От башен Кархолда поднимался черный дым.

— Обыскать замок, — бросила Арья, — любого, кого найдете живым — ко мне!

— Слушаюясь Леди Старк, — старый Гловер спешился, отдавая приказания своим воинам.

— Я не Леди, — Арья поморщилась, — я никто.

Не обращая внимания на недоуменные взгляды, она спрыгнула с коня, настороженно оглядываясь, словно молодая волчица в западне. В глаза ей бросились знамена, тяжело колыхавшиеся на стенах замка: вместо черного солнца Карстарков непонятная кроваво-красная клякса на черном фоне. Арья оглянулась и увидела то, что ранее не замечала: разбросанные по всему двору обглоданные и размозженные кости.

Человеческие кости. Как в ее сне.

— Леди…Арья, — послышался за ее спиной голос лорда Ройса, — вам стоит взглянуть на это.

Арья быстрым шагом прошла за ним. Как не странно, захватчики не тронули богорощу и сейчас, посреди нее высилось исполинское чардрево, с вымазанными кровью глазами и ртом. Под исполинским ликом лежала, скорчившись, хрупкая фигурка с рыжими волосами. Обнаженное, посиневшее от холода тело покрывали кровоточащие раны, ни одна из которых, впрочем, не выглядела смертельной.

— Элис Карстарк, — прошептал кто-то за спиной Арьи. Она подошла к девушке вплотную, усевшись перед ней на колени и отводя от ее лица прижатую руку. И чуть не отшатнулась, увидев устремленные на нее безумные глазаа.

— Они…пришли с моря… красноглазые твари на множестве кораблей…высадились на Серых Скалах, заполонив округу как муравьи. Они перебили моих воинов, а потом пожирали их тела…и своих тоже. Они разорили крипту и все кладбища, выкапывали всех мертвецов и тоже поедали их. Беловолосая ведьма с серыми глазами поднимала мертвых из могил, заставляя их убивать моих воинов, а потом ее твари разрывали оживших мертвецов на части и пожирали еще шевелящуюся плоть. А потом они ушли, но ведьма дала мне вот это…

Из бессильно упавшей руки выпал лоскут кожи и Арья, подняв его, принялась читать вслух.

«Королю Севера или тем, кто говорит от его имени. Я Вамматар Гиперборейская, владычица Халоги и всех земель Севера, объявляю себя единственной истинной Королевой ваших земель и всех, кто на них обитает. Я — та королева, что нужна сейчас Северу, поскольку, только я знаю природу созданий, что идут на вас и только я смогу отвратить от вас эту беду. Покоритесь или со всеми вами будет то же, что случилось здесь.»

Арья перевела взгляд на Элис: только сейчас она поняла, зачем ей изранили все тело. Письмо на выделанной человеческой коже писалось кровью Леди Кархолда.

На высокой скале, нависшей на бушущими водами Тюленьего Залива, стоял исполинский зверь с огромным рогом на уродливой башке. На нем восседал рослый могучий человек с грубым широким лицом. Густые волосы, покрывавшие не только голову, но и руки воина, сливались с мехом звериных шкур, составлявших одеяние человека. Со стороны всадник и его скакун казались единым уродливым существо — огромным, косматым и злобным. С одинаковым выражением две пары маленьких глаз смотрели на причаливающие к каменистому берегу бесчисленные корабли, под стягом с кровавым пятном на черном фоне.

Волосатый великан развернул своего чудовищного коня и пустил его со скалы. Внизу его уже ожидало еще несколько всадников, столь же дикого обличья, верхом на единорогах.