– Итак, мисс Мерридью. – Его голос оказался необычайно нежным и глубоким, ей показалось, что он пронзил ее насквозь. – Вы окажете мне честь, станцевав со мной вальс? – Он протянул ей руку.

Взглянув на эту огромную, мускулистую руку, всю покрытую шрамами, Хоуп засомневалась. То, что он стоял с ней рядом, сильно ее смущало, и в тоже время что-то в нем ее интересовало и привлекало. Джентльмены, окружающие их, увидев ее сомнения, устремились вперед, спеша предложить свою собственную кандидатуру на последний танец. И в тот же миг Хоуп приняла решение.

– Да, мистер Рейн, я буду рада.

Кто-то должен был предупредить его, подумал Себастьян. Кто-нибудь – либо французский знаток танцевальных фигур, либо Джайлс – должен был сказать, что вращаться в пустой комнате с маленьким пожилым французом совсем не то, что танцевать с мисс Мерридью.

Неописуемое, невероятное отличие.

Как только он дотронулся до нее, все его чувство ритма разом вылетело у него из головы. Она протянула ему правую руку, это была самая красивая рука в мире. Он уставился на нее и в течение нескольких секунд не мог оторваться, прежде чем, наконец, пришел в себя. Себастьян решительно взял ее руку и почувствовал, как ее мягкая маленькая кисть утонула в его огромной уродливой ладони. Он почувствовал себя людоедом, проглотившем эльфа. А стоило ему положить руку на изгиб ее талии, как он почувствовал теплую упругость ее тела под тонкой шелковой тканью. И в тот же миг Себастьян понял, что пропал. Со всех сторон полилась музыка. А он стоял как скала, держа девушку и пытаясь справиться с собой.

Как вообще он сможет танцевать? Он позволил себе обхватить ее, как то разрешалось приличиями, но стараясь не забыться и не обнять ее своим ручищами. Вальсируя вместе с ней по залу, он пытался поддерживать остроумную беседу, хотя единственное, что ему хотелось в данную минуту, это придвинуться к ней ближе и заключить ее в свои объятия.

Себастьян, боясь самого себя, держал ее строго на должном расстоянии, делая шаги так, словно спускался с утеса, а не танцевал. Не глядя вниз. На лбу у него выступила испарина.

Он слишком остро воспринимал ее близость. Ее легкое касание, даже через перчатки, вызвало в нем чрезвычайно сильную реакцию, начавшуюся в точке касания и устремившуюся в самую сердцевину его существа, пробуждая в нем пугающие примитивные инстинкты. Инстинкты, которым он не позволял вырваться наружу всю свою жизнь.

Себастьян Рейн никогда не был заложником своих страстей. Логика и здравый смысл – вот то, на что он всегда рассчитывал.

Но сейчас он хотел ее.

Это минутное желание, успокоил себя Себастьян. Оно пройдет, как только закончится танец.

Они кружились, и девушка грациозно изгибалась и плавно двигалась в его руках, следуя за молчаливыми командами его тела.

– Обычно во время танца ведут непринужденную беседу, – произнес мягкий голос где-то чуть ниже его подбородка.

Беседу? Себастьян моргнул. Беседу? Он ничего не мог придумать. И даже если бы у него нашлись слова, он не был уверен, что смог бы их произнести. Во рту все пересохло, язык распух, а каждая частичка его тела слишком остро на нее реагировала. Он изо всех сил боролся с собой, пытаясь это скрыть.

– Ах, да! Действительно. Что ж. Тогда начинайте, – согласился он. Блестяще!

Он услышал тихое посмеивание, словно журчание ручейка, как капли воды, разбивающиеся об алмазы.

Все его тело напряглось, настойчиво требуя от него немедленных действий. Держи ее. Заяви на нее свои права. Подтяни ее к себе и поцелуй, целуй до тех пор, пока оба не потеряете сознание.

Он же находится посередине танцевального зала. Раз, два-три. Раз, два-три.

– Я вас здесь прежде никогда не видела. Вы недавно в Лондоне, сэр? – Ее голос звучал нежно и музыкально.