– Я пришла за своими вещами.

– Понятно, – хрипло отозвался он, пытаясь придумать, как ее задержать. Может быть, если бы она осталась на чуть-чуть, если бы они поговорили… – Как ты?

– Это не твое дело, – отрезала Василиса. – Итак, мои вещи.

Кощей медленно кивнул.

– Тебе вовсе не обязательно жить в другом месте, – ни на секунду не веря в успех, все-таки попытался он. – Ты можешь остаться здесь. Здесь все твое.

– Опять у тебя в плену, да еще и в качестве жены?

– У нас разные спальни…

– Что? – Впервые за весь разговор Василиса посмотрела ему в глаза, и в ее взгляде отразились недоверие пополам с отвращением.

– Я просто хотел сказать, что тебе не обязательно пересекаться со мной, – пояснил Кощей, заведомо зная, что проиграл. – Просто этот дом и твой тоже.

– Просто отведи меня к моим вещам, – отчеканила она.

– Позволь помочь с чемоданом.

– Вещи, Кощей!

Кощей кивнул и направился к лестнице. Василиса двинулась следом, так и не сократив дистанцию. Молчание, заполнившее расстояние между ними, стало зыбким, почти ощутимым. Он открыл дверь ее в комнату и пропустил Василису вперед, сам остался на пороге. Надо было что-то придумать. Но в голове вдруг стало пусто. В таких случаях он всегда использовал магию, если мог. А в суде брал перерыв, чтобы без спешки найти решение. Но сейчас нельзя было сделать ни того ни другого.

Надо было забрать что-то отсюда, внезапно понял он. А теперь она все унесет, не желая оставлять ему даже малую частицу себя. Василиса раскрыла шкаф, замерла на мгновение, словно не веря, что там действительно обнаружились ее платья, а потом стала сдергивать вещи с вешалок. Кощей смотрел на нее, и ему было страшно оттого, что, возможно, он видит ее в этой комнате в последний раз. Женщина, которой он сейчас был совершенно чужим. И все равно самая родная.

Василиса закончила со шкафом и перешла к трюмо. В ее движениях сквозила страшная нервозность. Кощей понимал, что нужно уйти и дать ей нормально собраться, но не мог себя заставить.

– То, что я не заберу, можешь просто выкинуть, – наконец обронила она, разрезая тишину.

– Ты можешь вернуться за ними в любое время, – отозвался Кощей одеревеневшими губами. – Это твой дом.

Внутри него росла черная дыра, поглощая то немногое, что он сумел сохранить, так внезапно потеряв ее. Уже много лет у него был только один источник тепла – Василиса. И теперь она уходила насовсем.

То, что много лет он держал глубоко внутри под неусыпным контролем, под замком, под охраной, сейчас рвалось наружу. Оно разрасталось в нем, пускало корни, оплетало. Оно просило пищи. Просило мести. Просило боли. Сделать так, чтобы другим было больнее, чем ему.

«Разве возможно больнее?» – мелькнула отрезвляющая мысль.