— Даже не думай. Я не пойду, пока не поклянешься, — я отступила на шаг, пряча руки за спину.

— Хорошо. Я клянусь, что любой ценой не позволю причинить вред ни тебе, ни Диме.

— И переправить нас в тот мир.

— И переправить вас в тот мир.

— Чем клянешься?

Он посмотрел мне в глаза и четко произнес:

— Здоровьем и жизнью своего сына.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать сказанное, а потом я шагнула вперед и со всей силы зарядила кулаком ему в плечо.

— Ты совсем с ума сошел? Ты держишь меня за идиотку? Говори, где мы находимся. Я вызываю такси и уезжаю.

— Надя, — Альгидрас сжал мои плечи, — это было твое условие. Ножа у меня нет. К Альтару ты без клятвы идти не хочешь. Жизнь и здоровье моего сына — самое дорогое, что у меня есть.

Судя по всему, он не шутил, но именно то, что он верил в это, заставляло мое сердце колотиться с бешеной скоростью. Будто Димка попал на крючок в любом случае. И в этом была доля моей вины.

— Послушай меня, — я накрыла ладонями его руки, все еще лежавшие на моих плечах, и, изо всех сил сжав их, произнесла: — Если с моим сыном что-то случится… хоть что-нибудь, я тебя убью. Пока не знаю, как, но убью.

Он смотрел мне в глаза с расстояния выдоха, и в этом не было ничего романтичного.

— Я понял, — наконец произнес он. — Ничего не случится. Даю слово.

Я сбросила его руки со своих плеч и, подойдя к Димке, взяла его за руку.

— А он боком смотрит, — сообщил мой наблюдательный ребенок, указывая на петуха. — А еще у него перья в хвосте зеленые. Давай себе такого купим?

— Дима, где мы будем его держать? — страдальчески спросила я, потому что подобные песни он затягивал раз в пару недель.

— На балконе. Мы ему построим домик и будем сыпать зернышки.

— Ему нужно много места, чтобы гулять, — подал голос Альгидрас и неожиданно взял Димку за свободную руку. И, что было еще более неожиданно, Димка ему это позволил.

— А мы будем его выпускать с балкона, а потом он будет прилетать.