— Вы забыли в моей машине подарок для Димы, — произнес он и протянул мне коробку с машинкой.

Я взяла коробку, повертела ее в руках и подняла взгляд на Павла Николаевича:

— Что происходит? — прямо спросила я. — Вы говорите, что не имеете на меня никаких видов, при этом мы экстремально часто сталкиваемся в последние дни.

— Вас это беспокоит? — улыбнулся он.

— Да! — воскликнула я. — Я не понимаю правил этой игры.

— А правила эти стары как мир, — на этот раз он смотрел серьезно. — Я действительно не планировал предъявлять никаких прав на вас. Да их у меня и нет, потому что, повторюсь, мое беспокойство о вашей судьбе совершенно искреннее и бескорыстное. И я был уверен, что так все и останется….

— Но? — уточнила я, когда поняла, что он не спешит продолжать.

— Но вы совершенно неожиданно для меня проявили благосклонность к мальчишке, и я растерялся. Даже не думал, что в моем возрасте так еще бывает.

— Господи, — я прижала коробку с машинкой к груди и едва не застонала от досады: — Боев — всего лишь мой студент. Вы придумали себе невесть что.

— Тогда почему Дима так на него похож?

— Что? — я поперхнулась воздухом, лихорадочно соображая, как выкрутиться из ситуации.

— Надя, я навел справки, — меж тем продолжил он. — В этой истории все очень непросто. На тот момент, когда Дима появился на свет, Боев был несовершеннолетним.

Я почувствовала приступ головокружения, и он никак не был связан с изменением реальности. Меня накрыло страхом. Мы с Альгидрасом поговорили про газ, про святыни, про аэтер, но этот гад даже не обмолвился о том, что у него с документами и сколько ему лет по этим документам.

— Павел Николаевич, я не понимаю, о чем вы, — я от всей души понадеялась, что мой голос прозвучал твердо.

— Надя, отрицать это глупо. Любая экспертиза подтвердит родство.

В первый раз за все время нашего знакомства он назвал меня Надей.

— Даже если допустить этот бред… Ну, подтвердит, и что?

— Это уголовное преступление.

— При условии, что потерпевший подаст заявление, — рассмеялась я, хотя мне было совсем несмешно.

— Или же те, кто был его опекуном на тот момент.