Голова весельчака внезапно мотнулась в сторону, и из нее выплеснулась струя крови. Умер он практически мгновенно. Выражение его лица не изменилось; он продолжал улыбаться, пока мешком оседал к моим ногам.

Выстрела я не слышал, из чего следовало, что стреляли либо издалека, либо использовали глушитель. А вот то, что весельчак мог рефлекторно нажать на спуск и выпустить очередь из «стечкина» в мой только что набитый живот, пришло мне в голову гораздо позже. Все происходило так быстро, что я со своей извечной рефлексией сильно отставал от событий.

Я инстинктивно наклонился и втянул голову в плечи. До этого я успел только увидеть, что второй кавказец, забрызганный кровью своего соплеменника, отшатнулся и сунул руку под куртку. Потом в моем поле зрения появилась его голова с разинутым ртом и дыркой во лбу.

До меня не сразу дошло, что это мое спасение; поначалу я решил, что стою третьим в очереди на отстрел. Поэтому мне не стыдно было упасть на четвереньки и из такого положения стартовать под прикрытие «ниссана». Пакет пришлось бросить – когда стреляют, становится не до жратвы. Уже по пути мне захотелось вернуться, но не за пакетом, а чтобы вооружиться «стечкиным», однако я тут же передумал, едва представил себе, что начнется, когда на стоянке обнаружат два трупа, сопоставят время, а меня наверняка вспомнят посетители кафе и официантка. Еще минуту назад отсутствие свидетелей было трагедией, но теперь меня охватила дикая радость, когда я понял, что никто из проезжающих мимо по-прежнему ничего не замечает. Я мысленно погладил себя по головке за то, что выбрал такое укромное местечко для стоянки. Теперь следовало побыстрее уносить ноги.

Зак, про которого я забыл, пока трясся за свою шкуру и тащил свое дерьмо под дулом пистолета в сторону лесочка, уже полностью отошел от схватки и при моем приближении, да еще на четырех конечностях, завилял хвостом, празднуя двойную победу. Я с трудом отвязал поводок непослушными, дрожащими от шока пальцами, почти забросил Зака на переднее сиденье, ввалился сам и еще три-четыре секунды не мог попасть ключом в замок зажигания. Наконец завел двигатель, развернулся и, с трудом сдерживаясь, чтобы не рвануть наобум, дождался «окна» в потоке идущих по трассе машин. Уже перестроившись в правый ряд, метрах в двухстах от кафе, я вдруг увидел знакомый «чоппер», стоявший на обочине. Байкера нигде не было видно.

И я почему-то вспомнил его слова, странную просьбу «передать привет от Райхеля». Я не знал, что и думать, но был бы не против, если бы у меня появился ангел-хранитель, который позаботится о том, чтобы привет дошел до неведомого мне Хендрика… и чтобы состоялась встреча старых друзей в Неоновой гавани.

Я так спешил убраться подальше от злополучной стоянки, что только километров через пятьдесят ненадолго остановился, чтобы осмотреть раны доблестного бойца. Рискованная затея, учитывая его реакцию и остроту зубов, однако, к счастью, новых укусов мне удалось избежать. Зак вроде бы не получил серьезных повреждений; оставалось надеяться, что убитый кобель не был болен чем-нибудь смертельным.

Следующие пятьсот километров мы миновали без приключений. Я вел машину, тщательно соблюдая все правила и скоростной режим, старался ничем не привлечь к себе внимания, останавливался только в людных местах и запирал Зака в машине, несмотря на его яростные протесты, а выгуливал пса прямо на обочине, не вылезая из «ниссана». При виде дорожных патрулей я начинал невнятно молиться, и, должно быть, где-то наверху все же снизошли до моей ереси и избавили меня от общения с теми, у кого возникают дурацкие вопросы в самый неподходящий момент и кого никогда не бывает рядом, когда это действительно нужно.

Под вечер погода начала портиться, сгустились тучи и закапал дождь. Во время последней остановки я сверился с картой. Мотелей на трассе было достаточно. Я выхлебал весь кофе из термоса и почувствовал сильнейшую усталость еще раньше, чем стемнело. С непривычки ломило спину, ныла натруженная задница, а однажды судорога прихватила ногу. Денек, прямо скажем, выдался нелегкий. Я решил остановиться в первом попавшемся мотеле. Судя по светящейся вывеске, он назывался «Роза ветров». Вероятно, это заведение появилось недавно; во всяком случае, такого названия я не помнил.

Каким-то образом Зак отличает мотели от других мест и ведет себя на редкость покладисто. Словно знает, что здесь не очень-то рады четвероногим друзьям постояльцев. Пару раз мы с ними уже проворачивали такой номер: я оставлял его в машине, регистрировался, а потом забирал к себе в комнату, где он ночевал по-человечески, то есть на своей половине кровати.

По такому же сценарию я действовал и теперь. Менеджером «Розы ветров» был низкий плотный человек с рыжей норвежской бородкой и редким в этих краях именем Олаф, что следовало из надписи на бэдже. Его маленькие глазки глядели на мир совершенно равнодушно, и я проникся уверенностью, что обращать внимание на мелочи вроде следов собачьих лап на полу было ниже его достоинства.

Он молча выдал мне регистрационную карточку и ключ от седьмого номера. Я собрался было сразу заполнить карточку, но он махнул рукой – дескать, как-нибудь потом. Я прошел вдоль стены мотеля под навесом, по которому барабанил дождь, и открыл дверь с цифрой 7. Вы уже, наверное, поняли, что я не люблю спать где-либо, кроме своего дома, и на чем-либо, кроме своего старого дивана. Но выбора не было. Я зашел в комнату и, не зажигая света, выглянул наружу через щели оконных жалюзи. Сгущались сумерки. На стоянку мотеля зарулил микроавтобус, из которого вывалилась компания – четыре парня и три девушки. Я дождался, пока они зайдут в офис менеджера, а охранник скроется в своей будке рядом со шлагбаумом, и, подняв воротник, отправился вызволять пса.

В виде исключения Зак при моем появлении заулыбался и без всякой команды затрусил следом, сохраняя дистанцию и делая вид, что он – бедная промокшая дворняга и ни на что не претендует. Правда, по пути он все же справил нужду на чье-то колесо. Охранник то ли его не заметил, то ли не обратил на него внимания, и вскоре я с облегчением запер дверь седьмого номера изнутри, разделся и принял душ. Зак мыть лапы категорически отказался, а я слишком вымотался, чтобы настаивать.

Мне казалось, что я усну, как только коснусь ухом подушки, но черта с два. В голову полезли непрошенные мысли, а в сердце – непрошенная печаль. Застреленные неведомым благодетелем кавказцы то и дело возникали перед глазами, а их головы лопались, как спелые арбузы, обдавая меня совсем не арбузным соком. Теперь я сожалел, что все-таки не подобрал «стечкина», хотя эти позывы были больше следствием слабости нервишек, нежели отголосками серьезных намерений.

Спустя сорок минут, как следует покрутившись на казенных простынях, я понял, что мне надо выпить. Вообще-то, я не пью. Дело тут не в принципах, просто не получаю удовольствия. Но сейчас алкоголь был нужен мне в психотерапевтических целях.

Кряхтя, я поднялся, оделся и пощупал пачку купюр. Она была тоньше, чем хотелось бы, а между тем начинались те самые непредвиденные расходы. Ладно, что делать, жизнь – сплошные потери. «Сиди здесь, я скоро», – сказал я Заку, которого, впрочем, и так не тянуло под дождь.

Снаружи уже наступила темнота. Магазин при мотеле поблескивал витриной и манил пивной рекламой. Меня интересовало что-нибудь покрепче. Перед магазином стоял синий «форд» с работающим двигателем. В машине никого не было, однако, войдя через стеклянную дверь, я обнаружил, что являюсь единственным покупателем. Продавец находился не за стойкой, а ближе к выходу – возился возле автомата, торгующего напитками. Он обернулся не сразу, и у меня была минута-другая, чтобы изучить ассортимент. Я уже присмотрел четвертьлитровую бутылку приличной водки, когда он продемонстрировал мне, что хороший торговец спиной угадывает желания клиента. Или же то, что, при внешней непритязательности, в «Розе ветров» хорошо налажена система обслуживания.

Пока я доставал из кармана деньги, он приблизился ко мне, держа в руке бутылку с темным во всех смыслах содержимым. На его морщинистом обветренном лице играла лукавая улыбка. Со словами: «Не беспокойтесь о деньгах, первая – за счет заведения», – он протянул мне бутылку. Это выглядело странновато, но явного повода отказаться не было, да к тому же появилась возможность слегка сэкономить. Я взял бутылку и взглянул на этикетку. Ром бакарди, черный. Информация о производителе то ли отсутствовала, то ли была напечатана исчезающе мелким шрифтом.

– Не пожалеете, – сказал продавец. – Снимет усталость, подарит полноценный сон. И что немаловажно, никакого похмелья.

Звучало слишком заманчиво, чтобы быть правдой. Вообще-то, я подозрительно отношусь к неизвестным мне напиткам и мало осведомлен по части импортного алкоголя, но подумал, почему бы не начать просвещаться прямо сегодня, а то ведь может оказаться поздно. Поблагодарил продавца и совершил обратную пробежку под усилившимся дождем. По пути сказал себе: «Братец, не кажется ли тебе, что подозревать, будто тебя хотят отравить в мотеле, где ты случайно остановился, – это уже паранойя? А заодно и манией величия попахивает. Кому ты на хер нужен?»