— Но если они бандиты, то наверняка им приходилось лично совершать преступления.
— Этим обычно занимаются люди, которые на них работают. Томми, правда, пошалил в молодости, но немного. С тех пор как он стал боссом — нет, никогда. Во всяком случае, нет ни достаточных улик, ни свидетелей. Разве это не говорит тебе об их способности избавляться от возможных проблем?
— Тогда они, вероятно, могли избавиться и от моей матери.
— Ты ведь… не собираешься отомстить ей, правда? Не в этом дело?
— Отомстить за убийство, которое я не могу доказать? — Уит рассмеялся. — Ты, должно быть, считаешь меня чудаковатым одиноким рейнджером Клодом? Я нервничаю даже при переходе улицы.
— Прошу тебя, не прикидывайся. У тебя на редкость крепкие нервы, которым многие могли бы позавидовать.
— Вы ведь со своей мамой близкие подруги, да? — спросил Уит.
— Да. Если только ее ворчание не заставляет меня принять фунт валидола, мы довольно близки.
— Я привык врать себе, когда просыпаюсь. Представляю, что, когда я думаю о своей матери, она тоже вспоминает обо мне.
— Я уверена, что она должна была вспоминать о тебе. Много-много раз.
— Но я не смогу об этом узнать, — сказал Уит, — пока не спрошу ее.
— Это не мог быть героин, — твердила женщина.
Она стояла в пустом зале судебных заседаний и с мольбой смотрела на Уита. Рассмотрение мелких дел закончилось; стороны, участвующие в тяжбе, и их семьи уже покинули помещение. Одни — с триумфальными улыбками на лицах, другие — с сетованиями на отсутствие справедливости в жизни. А эта женщина, охваченная горем, стояла перед ним, не в силах сдвинуться с места. Она была матерью молодого человека, результаты аутопсии которого Уит получил на этой неделе.
Он расправил свою мантию и сел в кресло.
— Миссис Гартнер, я весьма сожалею.
Большая часть людей уже разошлась, но кое-кто еще оставался. Уит заметил какую-то парочку, очевидно задержавшуюся, чтобы понаблюдать за плачущей женщиной.
— Почему бы нам не пройти в мой кабинет и не поговорить?
Он гадал, кто же ей рассказал. Вероятнее всего, в управлении полиции. Или же она могла позвонить в офис патологоанатомов. Сейчас, конечно, это уже не имело значения.
— Вы не должны указывать, что героин был причиной смерти моего сына или стал одной из причин его смерти. Пожалуйста, прошу вас. — Она не выглядела на свой возраст, учитывая, что сыну было немногим больше двадцати лет. — Этого не может быть.
— Миссис Гартнер, давайте пройдем в мой кабинет и выпьем по чашке кофе.