Когда благородные «купцы» пешим ходом растаяли в надвигающемся вечере, мы с моим денщиком, поднапрягшись, распахнули могилу пошире. Я не знаю, чего он ожидал от этого похода, но мне было кристально ясно: Катенька должна знать, кто и как подкинул письмо в стойло моего коня и каким боком всё это упирается в разборки со мной. Если кто и сможет помочь нам найти потерявшегося ребёнка, так только она…

— Что ж, братцы, на этом месте и разделимся. Пятеро со мной под землю пойдут, пятеро здесь, с Прохором. Пошли, что ли, перекрестясь?

— Да ради бога, — охотно перекрестились все, а те, кому предстояло идти со мной, — дважды.

— Ты уж там… понежнее, — предупредил меня мой денщик. — Нам-то здесь что курорт чешский: лежи да загорай под луной…

— Ага, — охваченный нехорошим предчувствием, кивнул я. — Вы, главное дело, пистолеты под рукой держите.

— Зачем?

— Чтоб не обгореть.

— Стало быть, жарко будет. — Он приобнял меня за плечи. — Отобьёмся, не впервой. Ты мне дитя верни, твоё благородие.

Я стиснул зубы и отвернулся, поскольку, увы, ничего определённого сказать ему не мог. Если вот такую кроху, как горячая Настенька у церкви, враги наши в Оборотный завели, то шансов у ребёнка немного. Убьют они её, по-любому убьют, даже если я сам к Павлушечке головой на мясную колоду лягу. Получается, зря мы с ними миндальничали, не биться с нечистью надо, а хоронить. Крест осиновый в грудь, могилу поглубже, солью присыпать и камушком придавить — и надёжно, и красиво! Моня со Шлёмой жаловались, что на кладбище давно никого не хоронят? Сегодня же исправим сие досадное недоразумение…

Я прошёл в могилу первым, за мной пятеро казаков из молодых, необстрелянных. Но все при оружии и полны решимости, всем же интересно, куда и к какой красной девке я шастаю…

— Держаться за моей спиной. С глупыми вопросами не приставать, руками ничего не трогать. С местными жителями в разговоры не вступать. На голых баб не пялиться.

— Ух ты, так там ещё и голые бабы будут? — мигом оживились хлопцы. — А ещё чего интересного присоветуешь?

— Будут предлагать выпить — не соглашайтесь, — вспомнил я, вот только сейчас, наверное, понимая, на что и куда веду ребят.

Да, сердце упорно твердило, что поступаю я правильно, что шесть сабель лучше одной, что нужны они мне будут и без них пропаду, но… Та же стальная логика, насмешливо прогибаясь под грузом реальности, тонко нашептывала: а все ли казачки вернутся домой из города, полного нечисти, пьяной от праздника и безмерного алкоголя, вечно голодной до тёплой человечины и в любой момент готовой накинуть на свои клыкастые морды самые милые и трогательные личины?

— Тьфу, а вот что я обо всём этом всё время думаю? — сам у себя неожиданно спросил я, остановившись и создавая пробку на винтовой лестнице. — Если этим гогочущим жеребцам всё пофиг и всё устраивает, мне-то с какого от морозу париться?! Эй, шире шаг, не отставай, братцы! Гулять так гулять!

— Любо! — дружно гаркнуло пять глоток у меня за спиной, а уже минут через пять мы выходили к волшебной арке, за которой незамутнённому взору виделись прекрасные шпили и башни Оборотного города.

Хлопцы пошли заметно бодрее: любопытство — извечное качество казака, исторически бросающее нас во все тяжкие… То в Персидский поход за зипунами со Стенькой Разиным, то в Сибирь-матушку за Ермаком, то Крым воевать, то Кавказ, то Среднюю Азию. Оно и далеко, и опасно, но дюже интересно. Потому нас царь-батюшка без приключений и не оставляет, знает, что мы себе на заднее место ещё повеселее найдём, вот и спешит с отеческой заботой от войны до войны…

— Глянь-кась, братцы, красота-то какая! И впрямь чудеса чудесные! Везде золото да жемчуга! А вон та крыша вся в алмазах, аж глазам больно. Ох, недаром, недаром наш характерник сюда что ни день сигает… В хорошем месте кралю себе завёл, Иловайский!

Угу, подумал я, узрев бдительно поднимающегося из-за арки беса с длинноствольным кремнёвым ружьём английского образца. Длина от мушки до приклада в два тех же беса, если одного другому на голову поставить. Однако если этот гад пальнёт с упора, как из-за баррикады, то мало не покажется. Чтоб на таком плёвом расстоянии по цельной группе из шести казаков промазать — это редкостным талантом обладать надобно…

— Сс-стой, стр-лять буду!