— Прохор, ты чего ко мне-то прицепился, а? Я его, между прочим, обезвредил!

Старый казак смерил меня уничижительным взглядом и покачал головой.

— Ты бы, хлопчик, не бахвалился, а подумал сперва головой: зачем энтот зверь вообще до нашей хаты припёрся?

— Тоже мне тайна, — не думая, буркнул я. — Послали его тебя убить, чтоб ты с Хозяйкой Оборотного города никогда больше не встретился!

Прохор тупо уставился на меня, я, прикусив язык, на него. Пауза затянулась.

— А при чём тут твоя Катька-то?

— Не знаю.

— И кто оборотня послал?

— Не знаю.

— А зачем им меня жизни лишать?

— Не знаю.

— Да что ж ты вообще знаешь, бестолочь характерная?!

Мы дружно обиделись друг на дружку, уселись на брёвнышке спина к спине и замолчали. Ну, он-то, положим, зря на меня надулся, знает же, как ко мне в башку откровения приходят. А вот я, дурак, тем паче зря на доброго друга сердце ожесточил. Нешто не понимаю, в чём тут дело да где собака зарыта? Хм… если честно, то да, не понимаю. А должен! Ведь я характерник, а не он!

— Добро, будем рассуждать логически, — первым обернулся я, склоняясь над телом. — Попервоначалу надо бы выяснить, что это за мужичок, откуда взялся, где его близкие, а там уж…

— Разумно мыслишь, — глухо согласился старый казак. — Не как отрок горячий, а словно муж седой, с густой бородой. Сам труп-то не битый, в баньке отмытый, не суховей весенний, а человек семейный. Найдём его бабу да спросим: где да как бы?

— Шерше ля фам?

— Я ж тебе русским языком говорю, бабу надо евойную искать, а не ляфамок против шерсти шерстить, прости, Господи, меня грешного…

Мне как-то расхотелось объяснять, что в принципе именно это я и имел в виду. Смысл? Изгоняя Наполеона из пределов Российской империи, мой денщик прошёл столько стран, что на чисто бытовом уровне мог изъясняться и по-польски, и по-румынски, и по-венгерски, и по-немецки, и по-французски, и, быть может, даже чуток по-английски, мы с ними тогда союзничали. Поэтому, не вдаваясь в долгие размышления, мы просто убрали тело под солому и, перекрестясь, отправились на боковую. До рассвета и так считаные часы, а сон для казака важнее еды. Так что бог с ней, с кашей, всем спокойной ночи…

Ну и почти мгновенно наступившее утро тоже встретило меня без сюрпризов.

— Иловайский! Подъём, тебя генерал кличет!