– Убей эту шавку, – её слова были пропитаны ядом, прожигающий насквозь, но Гермионе было наплевать, она стояла с гордо вздернутым подбородком и прямой спиной, как и всегда.
– Я знаю, как ты грезил о том, чтобы убить её, дорогой, так что я оказываю тебе такую честь, сделай это медленно, наблюдая за её муками, слушая её мольбы, крики, но не здесь, я устала, – Беллатриса наклонилась к уху Драко, положив руки сзади ему на плечи.
– Благодарю тебя, тетя, за оказанную честь, – ледяной тог, пустой взгляд, заранее отрепетированная речь, совершенные действия.
Нарцисса проследила за тем, как Драко ведёт Грейнджер, которая не сопротивляется на смерть, но не сказала ни слова Она привыкла молчать. Привыкла говорить, когда разрешат.
Драко вывел Гермиону из зала и завел в какую-то комнату, ров сны видимости тренировочный зал.
Она подчинялась, зная, что друг в безопасности. Она была готова умереть, потому что жить было не за чем, но она жаждала убить Драко, Нарциссу и Беллатрису за всё ужасное, что они делали с ней, с её близкими.
Он смотрел на Гермиону, такую сломанную, такую пустую и подчинённую и его сердце обливалось кровью.
В серых глазах исчезла та холодность и пустота, уступая истинным чувствам и в этот момент из взгляды встретились. Кожу прошибло током, она не видела того Малфоя которого знала всегда – эгоистичного и циничного, который не умеет чувствовать, не имеет сердца.
– Отлично играешь, Малфой. Твоё место в театре, жаль такой талант пропадает, – она смеялась, смеялась, как несколько минут назад Беллатриса, понимая, что вот он её конец, либо она убьют Малфоя, либо он её.
– Давай же, Малфой! Где твои оскорбления? Это же я, Малфой! Я поганная грязнокровка, – она сделала несколько шагов к нему и теперь стояла к нему нос к носу, но внезапно замолчала увидев в серебряных глаз нежность и любовь?
«Этого быть не может! Он ведь играет! Но так сыграть было невозможно, Малфой не умел играть так», – пронеслось в мыслях Гермионы.
– Хватит! Перестань играть, просто убей меня или это сделаю я!!! – она кричала так отчаянно и в каждом слове читалась боль и безысходность.
– Авада Ке…, – выкрикнула она непростительное, не выдержав напряжения, она чувствовала себя странно, чувства были смешанными.
Но не успела, Малфой заткнул ей рот поцелуем, целуя, так отчаянно, чтобы она почувствовала его боль и она чувствовала её, а он её боль.
Внезапно в голове пронеслись тысячи картинок, где она была с ним, как он спас её, успокаивал, пытался задушить, спас от Забини, его подарок, кольцо.
Через минуту, когда воздуха не осталось он отстранился, рванно дыша.
– Ч-что это было? – голос Гермионы дрожал, а палочек всё также была наставлена на Малфоя. Она вспомнила всё ,хотя это было невозможно, но чего только не побеждает любовь.
– Ты сама знаешь это, Гермиона, – она замерла, услышав мягкий голос парня и своё имя, которое звучало так по другому из его уст.
– Не понимаю, – путаясь в собственных мыслях и воспоминаниях, прошептала она, опуская палочку.
Карие глаза, в которых читалось непонимания сверкали, а дыхание было неровным и прерывистым. Она черт возьми только что хотела убить его и всю его семью и всех оставшихся пожирателей, а сейчас она чувствует что-то иное, то, что греет изнутри при пристальном, нежном взгляде серебряных глаз.