— Да, верно.
— Как вы думаете, привыкнуть к этому можно? Ну, прожив некоторое время, воспринимать все как данность.
— Умом — возможно. А так не знаю.
Изабелла помолчала, а затем произнесла со значением:
— Я не считаю, что это страшно.
Уилл не успел ответить, как она поспешила закончить мысль:
— Знать день своей смерти. Все вокруг суетятся, тревожатся за будущее. Рассуждают, какая еда полезна, какая вредна, спорят о надежности подушек безопасности в машинах. А так живешь себе спокойно, и все. До назначенного срока.
Он улыбнулся.
— Простите, я забыл, сколько, вы сказали, вам лет?
Она отмахнулась.
— Родители всегда были недовольны моим несерьезным отношением к религии. Ведь Кантуэллы правоверные католики. Богослужения на латыни мне нравятся, но, по-моему, все эти ритуалы и церемонии давно себя изжили. Вероятно, завтра утром я проснусь искренней католичкой. Не знаю. — Она потерла глаза. — Но сейчас я едва стою на ногах.
— Я тоже не прочь завалиться в постель. — Уилл допил свой бокал и вопросительно посмотрел на Изабеллу. — Вы не возражаете, если бутылка останется со мной?
В это время в Нью-Йорке пришло время Филиппу ложиться в кроватку. Искупав сына, Нэнси принесла его, закутанного в мягкое ворсистое полотенце, и положила на кровать. Мальчик тут же схватил плюшевого мишку и потащил в рот. Она раскрыла мобильник, перечитала сообщение Уилла: «Прибыл благополучно. Скоро вернусь. Люблю, целую». Нэнси вздохнула и напечатала ответ. Затем погладила мягкий круглый животик ребенка, он захихикал, и она расцеловала его в обе щеки.
Они двигались тихо, чтобы не разбудить старика. Длинный коридор наверху качался, как подвесной мост в джунглях. Уилла радовало приятное ощущение вновь обретенной свободы, а в ногах чувствовалась такая легкость, будто закон тяготения на время отменили. Наконец Изабелла открыла дверь его комнаты и прошептала:
— Вот мы и на месте.
В комнате было темно. Через кружевные занавески струился слабый лунный свет.
— Где тут этот чертов выключатель? — пробормотала она.
Уилл засмотрелся на ее стройный силуэт на фоне окна. Пассивные, дремлющие до поры до времени участки его мозга, ответственные за реакцию на женщин, начали внезапно пробуждаться, и Уилл с удивлением услышал свой голос, произносящий странную фразу:
— А зачем вообще включать свет?
И они повалились на постель. Прохладное свежее белье сразу стало теплым и влажным. Массивная кровать пронзительно заскрипела. Уилл не знал, как долго это продолжалось и все ли получилось как надо, но остался доволен. Было хорошо.