Перед взором Дэнни застыло разъяренное, покрытое красными пятнами лицо мистера Хейла. Он шумно дышал через рот, обнажив два передних зуба, будто скалился. Дэнни тут же отметил, что детектив походит на крысеныша, не хватало только жиденьких усиков и оттопыренных ушей.

— Вы понимаете, что у вас нет права здесь находиться? Мне придется…

— Я знаю, кто убийца, — перебил его Дэнни.

— Что?.. — От удивления его маленькие глаза будто бы стали больше. — Никто не говорил, что это убийство.

— Это было убийство. Его застрелили, а потом вложили в его руку пистолет, чтобы выдать это за самоубийство, — проговорил репортер, чем ввел в замешательство не только детектива, но и всех полицейских, которые находились в комнате.

— Послушайте. — Мистер Хейл взял его за локоть и потащил в коридор. — С чего вы это взяли? — спросил он чуть тише.

— Скажем так, у меня свои методы.

— То есть вы утверждаете, что знаете убийцу в лицо?

— Я не знаю его имени, но если бы его увидел, то непременно узнал. За что этого человека могли убить?

— Есть предположения, что он перевозит контрабандный алкоголь. И… Почему я вам это говорю? Даже не смейте писать об этом!

— Вы же знаете, что я все равно напишу.

— Откуда вам известно, кто убийца?!

— Я видел, как подозрительный человек очень быстро выбегал через служебный выход, — выдумал Дэнни. — Мы с ним столкнулись, и выглядел он так, точно сотворил что-то ужасное. Судя по тому, что тут действительно случилось нечто ужасное, я осмелился предположить, что это был убийца. Я прекрасно его запомнил и смогу нарисовать его лицо.

— Мистер Готтфрид, вам говорили, что вы очень наглый молодой человек?

— Пару раз такое упоминали. — Дэнни пожал плечами.

— Но впервые ваша наглость принесла хоть какую-то пользу! Рисуйте, пожалуйста. Только прямо сейчас, чтобы мы немедленно послали офицеров на его поиски.

— Но я не могу сейчас. Понимаете, рисование — это такое дело… Тут нужно вдохновение.

— Не паясничайте, ради Бога! — взмолился детектив. — Или мне посадить вас за решетку? Быть может, там у вас появится вдохновение.

— Эээ, — пробормотал Дэнни. — Ладно. Дайте мне листок и карандаш, я все нарисую.

Мистер Хейл выудил из кармана записную книжку, открыл ее на чистой странице и сунул ему в руки. Дэнни приложил книжку к стене и стал рисовать, воскрешая в памяти лицо убийцы. Рисовал он хорошо. Он считал себя творческим человеком и был уверен, что творческий человек способен овладеть всеми видами искусства. Так он умел лепить скульптуры, рисовать, писать рассказы, играть на скрипке и многое-многое другое. Правда, все это он умел понемногу и делал не бог весть как, но все-таки делал и был собой очень доволен.