– Не нравится, гады? Получите! За Гришку! – исступлённо орал Иван, стреляя в ненавистные тени бандитов.

Его курок глухо щёлкнул – пусто.

– Патроны, мать его, – матерился Санька, набивая обойму.

Во дворе, прячась за телегами и углами построек, накапливались хунхузы.

– Много-то вас как, – смахивал заливающую глаза кровь и зло шипел Петро, пристёгивая штык к карабину.

Вахмистр огляделся: Григорий убит, у Петра всё лицо в крови, Селеван ранен, но продолжает стрелять одной рукой, с чердака слышны выстрелы только одной винтовки – видать, там тоже досталось.

Волчок подхватил винтовку убитого Григория и в упор застрелил двух сунувшихся в окно хунхузов. Третьего достал прикладом Пётр. Хунхузы откатились.

– Сейчас пойдут! – крикнул Волчок. – Пора.

Вахмистр достал гранаты:

– Вот и пригодились. Помирать, так с музыкой! – и с силой грохнув торцами гранат о столешницу, одну за другой швырнул их в окно.

Во дворе раздались взрывы: один, второй… третий, четвёртый.

– Что это? Откуда? Наши! Ураа!

На улице зачастили выстрелы казацких винтовок. Грохнул ещё один взрыв, второй. Выстрелы стихли.

– Неужели отбились?

В стороне леса вспыхнула перестрелка, ухнула граната, одна, вторая. Стрельба стала затухать. Вдалеке слышались удаляющиеся выстрелы.

Вахмистр прислушался:

– Вроде стихло. Нет. Выстрел. Ещё два. Всё, тишина…

Усталость накатила на тело, не давая пошевелить ни руками, ни ногами.

– Получилось! Ну, корнет! Ну, везунчик!

В дверь громко постучали: