Скромно всё и чинно. Но вот накидка была настоящим шедевром — золотые перья складывались один к одному. Широкий шлейф струился за мной, будто королевская мантия. Моя золотая накидка блестела и сверкала в свете люстр.

Жар-птица. Вот каким был мой образ на этом балу.

Волосы уложила просто — собрала и закрепила заколкой с драгоценными камнями и одной большой жемчужиной по центру, позволив локонам свободно спускаться до талии.

Джон был одет согласно моим цветам — белое с золотом. Он выглядел как настоящий принц!

Шикарный, благородный и… уиииии! Весь мой!

Мы прогуливались по залу. Королевской семьи ещё не было.

Звучала музыка в огромном зале, сияли тысячи свечей на люстрах. На пуфиках смиренно сидели пожилые дамы, попивая шипучие напитки из хрустальных бокалов.

Кружились редкие молодые пары.

Шумели маленькие фонтаны.

Кавалеры чинно отвешивали молодым девицам поклоны, а те томные бросали взгляды, пряча пылающие щёки за веерами.

Шелест юбок, вееров, музыка, звон бокалов, смех, веселье, разговоры…

В какой-то момент и меня захватило это сказочное настроение. На мгновение погрузилась я в атмосферу праздника и роскоши.

Джон Тёрнер перебрасывался парой фраз с гостями, представлял меня пока только как леди Чантервиль, шепча на ухо мне, кого раньше знала прошлая Оливия.

Женщины завистливо глядели на моё платье и интересовались, кто же сотворил сие чудо.

Дизайн — моих рук дело. Ткани — кентаврийские. А шил это платье — портной моего жениха.

Но вслух я говорила, что секрет.

Всё было хорошо. Меня даже отпустили страхи.

Когда Джон принёс мне тонкий высокий бокал с золотым шипящим напитком, и я пригубила холодную влагу, как вдруг раздался знакомый противный голос:

— Кого я вижу! Джон Тёрнер в паре с Оливией Чантервиль!

— Амалия, — ровным тоном произнёс Джон, кивнув ей в приветствии как того требуют правила приличия.