В комнате воцарилась тишина. Селеста еще не отошла от шока, вызванного пугающей новостью, остальные восставшие не решались прервать молчания предводительницы. Наконец, когда Зерван уже собирался спросить, что делать дальше, госпожа заговорила:
— Латам! Срочно приведи сюда Медею и Хастина. О Карлоне ни слова, я сама их «обрадую». Зерван, возможно, тебе придется попутешествовать. Из южных городов надо убрать всех — я подчеркиваю, абсолютно всех — восставших и переправить их в безопасные места. Подробности узнаешь вечером. Кальдеран!
Селеста на мгновение задумалась. Привычная холодность мышления вернулась, и вместе с ней вернулась подозрительность. Не может ли весь этот рассказ оказаться одной большой ловушкой? Что, если Кальдеран послан втереться к ней в доверие, дождаться удобного момента и ударить, когда она не ждет? Хотя вряд ли. Карлон любит показуху, по крайней мере, раньше любил. Селесту, да и Медею, он захочет покарать самолично. Вот собрать сведения о положении в городе и передать их хозяину посланец вполне способен.
Чар на беглеце, насколько она могла судить, нет. Но это ничего не значит.
— Расскажи мне о Карлоне и его спутниках, — приказала немертвая. — Имена, способности, привычки. Вспоминай малейшие детали. Мне важно все.
Отреагировала сестра на новость ожидаемо, то есть тяжело. Прошло три столетия, жизнь изменилась и стала иной, к своему состоянию Медея привыкла, но Карлон пугал ее, как прежде. Даже сильнее — сейчас в ее глазах жрец выглядел не просто выходцем из того старого и жестокого времени, но самым настоящим возвращенцем из адова царства. И это было очень плохо. Истерящая Медея сама по себе превращалась в серьезную проблему, заражая паникой окружающих.
— Отвратительно выглядишь, — заметила Селеста, оценив состояние наперсницы. — Зачем слуг разогнала?
Последние шесть лет Медея жила в собственном особняке, подаренном ей бывшим любовником. Сегодня дом пустовал. Смертные, напуганные неадекватным поведением хозяйки, разбежались кто куда.
«Мой прокол, — призналась себе Селеста. — Но ведь когда я сообщила ей о Карлоне, она так не тряслась».
Госпожа прошла через спальню, проигнорировав лежащее на кровати обнаженное тело юноши с разорванной глоткой, и присела рядом с подругой. Привалилась к стене, так же обхватив колени руками, мысленно поморщилась — видеть Медею
— Ты выбрала не лучшее время для истерики.
Медея наконец-то посмотрела на нее, повернув голову и прижавшись щекой к колену.
— Думаешь, тогда он не погиб?
— Его трупа мы не видели, пепел мог остаться от кого-то еще. — Селеста мгновенно поняла, о чем шла речь. — Артак, Палтин, Тик… В монастыре хватало вампиров.
— А если нет? — лихорадочно и сумбурно зашептала певица. — Если нет? Если он в самом деле избран Господином Порока? Старший брат верно служил ему, он знал тайны, нам неведомые, он говорил, что слышит голос Повелителя! Он исчез на триста лет — и вдруг вернулся из ниоткуда!
— Да, интересно, где он был все это время, — согласилась хозяйка города. — И почему решил вернуться.
Селеста придвинулась к подруге поближе, обхватила ее за плечи и принялась поглаживать по напряженной спине. Сорвалась Медея, причем сорвалась совершенно не вовремя. Несмотря на демонстрируемые публике порывистость и эмоциональность, считающуюся неотъемлемым признаком творческой личности, она редко совершала совсем необдуманные поступки, даже в самые яркие моменты сохраняя внутреннее хладнокровие. Просто чувствовала мощную поддержку за спиной и потому не всегда правильно оценивала риск. Но Карлон… Пожалуй, старый жрец был единственным существом, кого она по-настоящему боялась. Слишком сильно он повлиял на ее судьбу.
— Мне страшно, — тихо призналась Медея. — Он убьет нас.
— Пусть попробует. — Маленькая вампиресса растянула губы в сухой улыбке, чувствуя, как вылезают на свет клыки. — Я в свое время совершила ошибку — не убедилась в смерти врага. Надо было тщательнее обыскать монастырь, может, и нашлись бы какие-то следы. Виновата, признаю. Больше я такой глупости не сделаю.
Долгое молчание.