— Миссис Полгри отзывается о вас очень хорошо.

— Она очень добра.

— При чем здесь ее доброта? Она просто сказала мне правду. Это то, чего я ожидаю от всех, кто у меня служит.

— Я имею в виду, что она была добра по отношению ко мне, что и сделало возможным ее хороший обо мне отзыв.

— Я вижу, что вы — женщина, которая не просто бросается разговорными клише, но всегда знает, что говорит.

— Я надеюсь.

— Хорошо. У меня есть чувство, что мы с вами найдем общий язык.

Я знала, что его глаза изучают каждую черту моей внешности. Может, ему даже было известно, что меня выводили и в Лондоне в свет, что мне были предоставлены (по словам тети Аделаиды) «все возможности» для того, чтобы найти себе мужа, и что я не смогла этого сделать. И будучи знатоком женщин, он, конечно, понимал, почему.

«По крайней мере, — подумала я, — мне-то опасаться его ухаживании не придется». Я была уверена, он не обходит своим вниманием ни одну хорошенькую женщину.

— Скажите мне, — спросил он, — как вы находите мою дочь? Неразвита для своего возраста?

— Напротив, она очень умна, но ей не хватает дисциплинированности.

— Я уверен, что вы этот пробел восполните.

— Я намерена попытаться это сделать.

— Разумеется, для этого вы и здесь.

— Скажите мне, пожалуйста, какие дисциплинарные меры я могу применять?

— Вы имеете в виду телесные наказания?

— Нет, это мне даже в голову не приходило. Но могу ли я использовать свои собственные средства? Например, ограничить ее свободу, если сочту, что она заслуживает такого наказания.

— Кроме смертоубийства, мисс Ли, я позволяю вам делать все, что вы сочтете нужным. Если ваши методы вызовут мое неодобрение, вы узнаете об этом.

— Очень хорошо, я поняла.

— Если вы хотите внести какие-то изменения в программу обучения — так, кажется, это называется — вы можете сделать это.