Они свернули на аллею, ведущую к Большому дому. Человек, дежуривший на веранде, при виде всадников отделился от колонны и побежал к ним со всех ног, крича на бегу:
— Мистер Максвелл, мистер Максвелл! — Это был Валентин. От волнения он размахивал руками. — Миссис Софи совсем плоха! Скачите-ка вы в Новый поселок за мамашей Хестер и тетушкой Клини. Миссис Софи нужна повитуха. Ей совсем худо, мистер Максвелл!
— Я поеду с тобой, — сказал Крис. — Мы пошлем сюда женщин из Нового поселка, а потом я поскачу в Бенсон за нашим врачом. Не знаю, приходилось ли ему принимать роды, но по крайней мере у него есть лекарства и хлороформ.
— В конюшне стоит запряженная телега, — доложил Валентин. — Я сам поеду за мамашей Хестер и тетушкой Клини.
— Скорее!
Драмжер развернул лошадь. Крис поскакал за ним, крикнув через плечо:
— Идите в дом, полковник! Не знаю, чем вы можете помочь, но, кажется, при таких делах всегда нужно много горячей воды. Не пойму, как можно извести столько воды на одного малыша, но так уж повелось.
Драмжер и Крис помчались обратно, Валентин загрохотал за ними следом на телеге. Полковник Бингем медленно поднялся на веранду и немного постоял, оттирая сажу с ладоней. Потом он задрал голову и восхищенно оглядел могучие ионические капители, венчающие колонны.
— Обязательно обзаведусь такой же резиденцией, — произнес он вслух. — Куплю большую плантацию с неграми-работниками и негритянкой для постели. Это куда лучше, чем ферма в Мэне и Эммелина под боком. Если эти глупые ниггеры окажут мне помощь, я стану губернатором штата!
Излив душу, он величественно внес в дом свое тучное тело.
45
Когда Драмжер и Крис возвратились из второй за этот вечер поездки в Бенсон, на этот раз прихватив с собой врача, до них еще на аллее донеслись крики Софи. Роженица помещалась в спальне, у распахнутого окна. Полковник Бингем ждал на веранде, рядом с ним стояла тетушка Клини, одна из негритянок-повитух. Из темноты вынырнул Валентин, чтобы увести лошадей. Трое мужчин поторопились в дом.
— Слава Богу, что вы вернулись, — пыхтел им вслед Бингем. — Бедняжка так надрывается, что ей, видать, совсем худо. Это вы врач? — Он вгляделся в высокого, тощего незнакомца.
— Доктор Гейл, — представился тот. — Говорите, женщина плоха? Я уже года четыре не принимал родов, но, надеюсь, не утратил былых навыков. Полагаю, цветная рожает точно так же, как белая.
— Учтите, доктор, миссис Максвелл не негритянка, а белая, — предупредил Крис.
Гейл вытаращил глаза и в замешательстве оглянулся на Драмжера. Старая тетушка Клини заковыляла к ним, намереваясь доказать, что она не теряла времени даром.
— Плоха, совсем плоха, господин доктор, сэр! Упала с лестницы, когда сюда заявились белые, замотанные в простыни! Ребенок вот-вот выйдет, но он идет ножками вперед, а это плохо. Мы с мамашей Хестер пытались его перевернуть, но где нам! Уж и не знаю, чем все это кончится, господин доктор, сэр. Вся надежда на вас. А как она кричит!
— Где она? — рявкнул Гейл, выхватывая у Драмжера свой чемоданчик.
— Наверху, сэр. — Тетушка Клини собиралась и дальше владеть их вниманием. — Как же ей худо! Мы с мамашей Хестер никогда раньше не принимали роды у белой. Уж и не знаем, как за это приняться.
— Наверное, придется повозиться, — сказал доктор, торопливо преодолевая ступеньки. — Похоже на ягодичные роды, а у меня нет акушерских инструментов. В армии они как-то ни к чему. Что ж, попытаюсь сделать все, что смогу.