– Вы знаете, что это должно быть сделано. Наши подозрения подтвердились. Лилин не существует. Есть только Лейла.
Я молчала, потому что в его словах была правда. Нет никакой Лилин. Во всех смертях виновата только я. Но как? Я еще не знала, в чем дело, но все указывало на меня. Даже Рот это знал. Зейн – единственный, кто не знал, и посмотрите, что с ним стало. Мое тело содрогнулось от рыданий. Я знала, что нужно взять себя в руки и прекратить истерику.
– Нам следовало вмешаться раньше, пока она не напала на моего сына, – продолжил Эббот, обращаясь ко мне. – Это чудо, что он остался жив.
Я перестала дышать.
– У нас нет конкретных доказательств, – возразил Николай, а Донн нахмурился. – Одни только подозрения. Она…
– Она не ребенок, – сказал Донн, и его голубые глаза злобно сверкнули.
Но я уже не слышала их. Если Зейн жив, почему я здесь?
– Он… здоров?
Эббот повернулся ко мне. С распущенными волосами, обрамляющими лицо, он так напоминал Зейна, что было больно на него смотреть.
– Мой сын жив.
– И… к-как он?
Сочувствие отразилось на лице Николая, когда он выступил вперед.
– Он остался самим собой. И он…
– Довольно, – отрезал Эббот.
Мое сердце заколотилось. Значит, с Зейном все в порядке? Я хотела увидеть его, увидеть своими глазами.
– Могу я… могу я теперь идти домой?
Смятение промелькнуло в глазах Эббота, и он отвернулся, слегка качая головой.
– Это больше не может продолжаться. Уже случилось слишком много бед. Слишком много жизней теперь зависят от меня, и некоторые я уже не сберег.
– Эббот, я должен заявить протест, – выступил Николай, и эти слова вызвали спор, за которым я уже не следила.
Зейн жив и, похоже,