— Ну, уж не протокол составлять…

— Опять какую-нибудь хулиганскую пошлятину задумал?

— Чего ты хмуришься? За честь мундира обидно? А если бы в композиции вместо простых алкашей за тем же столиком стояли три мента, а под столиком вместо лейтенантши обычная проститутка им ширинки расстегнула, тогда бы обрадовался, да? Сказал бы, мол, класс. И назвал бы композицию, к примеру… «Ничто человеческое им не чуждо», да?

— Пошляк ты, Шуба, — Клюев не смог сдержать улыбку и, чуть помедлив, спросил уже серьезно:

— В магазине ты с Викторией…

— Про магазин ничего кроме показаний гражданки Савельевой мне добавить нечего. Вика меня встретила, что-то стала говорить, я, не слушая, на нее рявкнул, кажется, даже плечом толкнул, чтобы проход не загораживала. Ей бы на этом успокоиться, но она… Я, когда очнулся и Вику при последнем издыхании увидел…

Серега вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Такого с ним не случалось давненько. Он вновь взялся за бутылку, в которой осталось совсем немного, как раз на две рюмочки.

— Погоди-ка, Борисыч, — сказал он, до последней капли разлив коньяк и, прихватив пластилиновый плот, ушел в комнату, чтобы через полминуты вернуться с непочатой банкой экспортной «Балтики» в одной руке и с платформочкой «остров-пляж» в другой.

— Вот, — поставил он под нос Клюева платформочку, с которой вчера перенес на материковое Застолье спиннингиста Шубу, но оставил укрытую пледом бездыханную девушку. — Хотел вчера помянуть, но как-то не получилось. Предлагаю это сделать сейчас.

— Ты хочешь сказать… — Клюев замер с протянутой к рюмке рукой. — Хочешь сказать, что это…

— Узнал?

— Виктория?

— Давай, не чокаясь — за упокой души, — Серега опрокинул рюмку, с характерным пшиком откупорил «экспортное» и стал пить пиво маленькими глоточками.

Клюев вместо рюмки взялся за плед, прикрывающий до шеи пластилиновую фигурку, откину его в сторону и уставился на прикрытое лишь трусиками тельце девушки, с двумя крохотными ранками — чуть выше пупка и под левой грудью.

— Откуда тебе известно, что пули попали именно сюда? — немного погодя, спросил милиционер.

— Ты сам сказал, — пожал плечами Костиков.

— Я сказал только то, что в Викторию Ким было произведено три выстрела…

— С близкого расстояния и почти в упор, — добавил Серега.

— Да. Но! Я не говорил ни тебе, ни кому-либо постороннему, что гражданку Ким… — Клюев, прищурившись, посмотрел на скульптора, — поразили только две пули…

— А я, к примеру, не рассказывал соседям по лестничной площадке, что пью с тобой водку. Хотя они вправе это предположить, — не моргнув глазом, парировал Серега.