— Прятал важную бумагу. Спи.

— Да кто же так прячет? — широко распахнул глаза Икрам, решив, что Насреддин шутит над ним. Но теперь, пораженным мудростью ходжи, он готов был простить тому что угодно, даже насмешки.

— Я прячу, — с гордостью произнес Насреддин, отступая чуть назад и любуясь своей работой.

— Нет, ты и вправду чудак! Если твоя бумага действительно в этой тыкве, то ее любой вор сразу же обнаружит.

— Конечно, обнаружит, — укоризненно покачал головой ходжа, — если ты будешь кричать об этом на всю округу.

— Ох, извини.

— Ничего, — Насреддин еще раз придирчиво оглядел дело рук своих и опустился на шаткий топчан, где Икрам постелил им обоим. Дом, того и гляди, в любой момент мог обрушиться, и спать в нем было бы настоящей глупостью. — Наперед думай о том, что собираешься сказать, а потом…

— Скажи это шепотом, правильно?

— Нет. Потом лучше промолчи.

— Да-да, я знаю, — махнул рукой Икрам. — В молчании мудрость.

— Мудрость заключена в умении слушать, а в молчании чаще сила глупца, — усмехнулся Насреддин.

— Ты назвал меня глупцом? — немного оскорбился Икрам. — Хотя, может, ты в чем-то и прав.

— Я вовсе не называл тебя глупцом, а всего лишь сказал, что глупец всегда сойдет за мудреца, если не будет раскрывать рта. Ты слышишь слова, но не умеешь их слушать.

— Не понимаю, — развел руками дехканин. — Наверно, это слишком сложно для меня.

— Чего же тут сложного? — вскинул жидкие седые брови Насреддин. — Ты слышишь то, что желаешь услышать, а не то, что тебе говорят. Спи уже!

— Но, прости, мудрый ходжа, — никак не унимался Икрам, переходя на заговорщицкий шепот. — Ты и вправду спрятал тот документ в тыкве?

— Да, он там, — кивнул Насреддин.

— Но ведь если кто-нибудь захочет его взять, то просто заберет тыкву и…

— Глупости! Неужели ты никогда не слышал мудрого совета: «Прячь на видном месте»?

— Слышал, конечно. Но это ведь шутка.