8

… Комиссар Дюбуа убрал мобильник в карман и повернулся к Норману, — Вы слышали разговор, полковник. Моя версия об исламистах обретает некоторую почву, не так ли?

— И не надейтесь, — ответил Олле, — семья Харидж занимается марихуаной. То, что убиты их люди, наводит скорее на мысль, что экспозиция вообще не при чем. Какие-нибудь парни из Албании или с Гваделупы забили здесь стрелку парням Хариджа, и разговор у них не сложился. Ну а павильон разгромили так, по ходу дела.

— Но ведь ваш отдел занимался связями Хариджа?

— Да. Потому я и знаю, что к исламским экстремистам он никакого отношения не имеет. Это другой бизнес и все тут.

— А если я попрошу вас все-таки проверить это еще раз? Не обязательно официально.

— Предлагаете мне прокатиться к Азизу Хариджу?

— Да. С вами, Норман, он будет разговаривать иначе, чем с моими ребятами. Я скажу, чтобы они распечатали вам несколько фотографий. На случай, если он еще не в курсе.

— Хорошо. Я поеду к нему прямо сейчас. Но при одном условии, Огюст.

— Я понял. В отчете не должно быть никаких намеков на счет религиозного экстремизма, терроризма, и так далее. Правильно?

Олле скупо улыбнулся.

— Приятно с вами иметь дело, комиссар.

— С вами тоже, полковник.

9

Арабский ресторанчик на углу Барбес и Маркадет называлось «Ан-Наджм», т. е. «Звезда». Вывеска была только на арабском — ненавязчивый сигнал французам и прочим «западным людям»: НЕ ХОДИТЕ СЮДА. Но полковника Олле это не смутило. Он вошел и обратился к официанту:

— Махраба! Фэйн Азиз Харидж? (Привет. Где Азиз Харидж?).

Парнишка чуть не упал от удивления. Европейцы сюда вообще не заходили, а европеец, говорящий по-арабски… Если бы сюда зашла лошадь, официант бы удивился меньше. Впрочем, он, быстро пришел в себя и, сделав удивленные глаза, ответил:

— Миш арфа мин да (не знаю такого).

Норман вздохнул, покачал головой и тихо сказал: