В особняке сейчас творился хаос и суета. Таскали трупы, заделывали дыры в стенах, убирали кровь и прочее. Сам Норай успел вернуться и выглядел не очень довольным. Впрочем, мне было насрать на его настроение.

Нет, я благодарен ему за спасение моей сраной тушки от смерти. Его работники не пожалели никаких средств, чтоб вытащить меня с того света. И даже правая рука, перемотанная регенерирующим бинтом, почти не болела.

— Ты знал, что такое может случиться, когда предложил мне перемирие пять лет назад.

— Я помню, — отмахнулся он. — Ты не лезешь ко мне, я помогаю тебе, чем смогу.

— И ты знал, что у меня в этом секторе есть только одна цель.

— Но я не думал, что ты приведешь ее прямо в мой дом.

— Он пришел не за мной. Тварь, как и все остальные, ищет сраный черный ящик.

Лицо главы нахмурилось. Но он ничего не сказал. Тишина длилась около минуты.

— Если тебе ничего от меня больше не надо, то я попрошу тебя не возвращаться в мой дом, пока не разберешься с этой проблемой.

— Эфирные пули под сорок пятый калибр. Можно и без засечек, но тогда с мунклипами. Сыворотка, я знаю, что у тебя она осталась, я сам тебе ее продавал. И еще пожрать. Много еды.

— Все? Счет тебе сразу выставить?

— Норай, — наклонил я голову. — Ты вроде бы правильная восьмерка. С принципами и своей моралью. За это я тебя уважаю. Но мы говорим о Черном Дьяволе. Не ставь мне палки в колеса. Не заставляй просить дважды. Мы оба знаем к чему это может привести.

— Сейчас соберем, — ответил он безэмоциональным голосом. — А ты подожди на улице. Ящик сами отнесем в бар, не хватало, чтобы ты и туда химеру привел.

— Идет, — отрезал я, вставая с кресла.

Ходить было больно. Дышать было больно. Делать резкие движения вообще противопоказано. На мне все заживает как на собаке, но трещины в ребрах, это все же трещины в ребрах.

Пусть слуги Неоякудза и прошлись по мне всеми передовыми стимуляторами и прочим, здоровым я себя все равно не чувствовал.

Выйдя на улицу, прислонился затылком к прохладной стене. Элис подошла ближе и заглянула в глаза.

— Все в порядке, Восьмой? — спросила она тихо.

— Жить буду, — кивнул я. — Сама как?

— Испугалась. Очень. Это было настоящее чудовище, — ее начала бить мелкая дрожь. — Я думала, оно нас всех убьет.