Атаман слушал внимательно, иногда переспрашивал, уточнял детали, а после, когда я закончил свой рассказ, отпустил меня, оставшись за столом с озабоченным видом. Думаю, он просчитывал еще какие-то варианты использования такой привлекательной возможности в новых интригах. Горбатого только сыра земля исправит, так и Сирко, не может обойтись без своих авантюр, несмотря на мои сведения и предупреждения, разве что избегая ошибок из прежней истории. Но он такой, какой есть, придется примириться с этим и влиять на него исподволь, не навязывая открыто свое мнение. Вернулся в лагерь, занялся походным госпиталем, атаман поручил вести его мне, провел опись недостающих материалов и заказал главному обозному, походному интенданту. После почистил коней, переделал другие малые, но нужные перед выходом в путь работы, пока в лагерь не прибыл кошевой.
В начале августа наше войско выступило из лагеря тремя маршевыми колоннами в направлении к Ингулу и Очакову. Первой своей задачей поставили разгром нового войска татар, прибывшего в этот район взамен уничтоженного нами в прошлом году, заодно вновь пограбить взятые ранее крепости, добавив к ним крепость на острове Тавани - Джан-Кермен. Для его взятия Сирко отправил вниз по Днепру ладьи с осадными пушками, с собой их в поход не берем, слишком много мороки тянуть пятитонные орудия, взяли взамен полевые 12-фунтовые пушки на конных передках. Одна колонна из пяти тысяч казаков направилась к двум крепостям на Днепре - Газы-Кермену и Джан-Кермен, остальные две к Очакову. Противник встретил нас у Ингула, атаковал наскоками малых отрядов и отходил на юг. Атаман оставил у днепровских крепостей первую группу нашего воинства под командованием известного мне по посольству есаула Крыловского, с остальными продолжил преследование основного войска татар.
В боях с татарами атаман принял предложенную мною драгунскую тактику, только появившуюся в армиях Швеции, Франции и Пруссии, казаки при приближении вражеского отряда спешивались с коней, залповым огнем встречали атакующего противника на безопасном от татарских стрел расстоянии, заставляли повернуть обратно, но не преследовали, вновь продолжали марш. Такая оборона от атак легкой конницы врага принесла первый успех, наши потери стали гораздо меньшими, а противник нес гораздо больший урон. В крупном же сражении я советовал принять линейный пеший строй с массированным использованием как полевой артиллерии, так и малых фальконетов, а также обустройство защищенных редутов на направлении главной атаки. Такое сражение произошло на подступах к Очакову, где нашему десятитысячному войску противостояли двенадцать тысяч татар.
На поле битвы под огнем вражеских лучников спешно соорудили укрепления, оставили в редутах своих стрелков и артиллерию, остальным войском отошли назад на удалении орудийного выстрела, выстроили линейный строй в три шеренги. Татары, увидев отступление наших полков, устремились в атаку своей легкой конницей мимо безобидных с виду редутов. Стрелки и артиллеристы немедленно воспользовались приближением противника, открыли залповый огонь по его скученным рядам. Через несколько минут такого поражения кинжальным огнем татары свернули свою атаку на основное войско, всей массой навалились на редуты. Несмотря на свои немалые потери, штурмовали укрепления с усилившимся напором, прорвались к самым его подступам.
На помощь защитникам редутов атаман бросил нашу резервную конную группу, они с ходу атаковали татаров, заставив их повернуть на себя, а затем наметом вернулись к основному войску. Увлекшуюся погоней неприятельскую конницу встретил огонь линейного строя и полевой артиллерии, после нанесения им громадных потерь наша конница принялась добивать врага. Таким образом сражение продолжалось несколько часов, татары, оставив в покое наши редуты и обходя их на большом расстоянии, предприняли несколько атак на выстроившиеся полки. Так и не добившись успеха, потеряв половину своего войска, татары отступили в крепость, победа в битве осталась за нами. Не теряя время, казаки сели на коней, бросились преследовать врага, на его плечах ворвались в Очаков, началось побоище на улицах и стенах татарской твердыни. Бои шли весь остаток дня и почти всю ночь, к рассвету со всем татарским воинством было покончено.
Наши потери немалые, большей частью пришлись на рукопашные схватки в крепости. В полевом сражении их количество было умеренным, меньше пятисот убитыми и ранеными, с самого начала боя я с другими лекарями находился в походном лазарете, лечил пострадавших. Как только бои перешли в крепость, мы тоже перебазировались туда, и тут пошел вал раненых, не успевали их принимать и обрабатывать, они едва ли не вповалку лежали под нашими ногами. Выбились из сил, но смогли спасти около семисот раненых, всего же погибли свыше двух тысяч наших воинов. Позже, когда выдалось свободное время, обдумываю происшедшее, понимаю, что в тесных условиях боя без жертв не обойтись, но должно быть лучшее решение, не столь кровопролитное. После долгих раздумий пришла мысль, которую я разобрал со всех сторон, почел верной, затем не медля обратился к атаману.
Я высказал ему предложение свести к минимуму прямые рукопашные схватки, обучить казаков правильно вести уличные бои, не бросаться бездумно на противника и не подставляться под стрелы, а применить наше главное преимущество - стрелковый огонь, выбить врага на дистанции, лишь затем идти на сближение, добивать саблями и пиками. И действовать надо группами, не разрозненно, постоянный плотный огонь даст большую пользу, чем несогласованная стрельба, да и распределить между собой обязанности, кто стреляет, а кто будет саблей махать. Первая реакция кошевого ожидаемая, видна по скептическому выражению на его лице - мол, яйца курицу учат, сам в штурме не участвовал, а туда же, поучает бывалых казаков, не раз бравших крепости. Но мгновением позже сработало здравомыслие, присущее атаману, не стал торопиться с отповедью, задумался и минуту спустя признал:
- Какой-то прок есть в твоих словах, Иван. Сделаем так, я обдумаю твой совет со старшинами, другими казаками. Если понадобишься, вызову тебя, объяснишь людям воочию, как ты мыслишь сечу в крепости. Хорошо обдумай, дабы не краснеть перед товариществом, пустословие не в чести у казаков.
Атаман не стал откладывать разговор со старшими казаками в долгий ящик, наверное, такие потери уже в первой битве с противником его самого беспокоили в немалой степени, уже на следующий день призвал меня на совет в свой шатер. Там сидела вся старшина - есаулы, куренные атаманы, другие командиры и уважаемые казаки, больше десятка человек, занявшие весь шатер. Атаман представил меня, затем вкратце высказал суть моего предложения, тут же, по-видимому, желая придать весомость моим словам, рассказал, что я уже не раз подавал дельные советы, с теми же драгунами, линейным строем и редутами, а потом велел мне объяснить людям подробно, со всеми тонкостями свое видение боя при захвате крепости.
Стараюсь сохранять спокойствие и унять волнение, все же сейчас решается не просто какой-то технический или тактический вопрос, а мой авторитет и признание среди верхушки казачьего воинства, без него в будущем мне не обойтись, если не хочу оказаться на задворках нынешней жизни. Говорю неторопливо, выговаривая каждое слово, без излишних движений и жестикуляции, я вчера весь вечер продумывал и репетировал свою речь, сделал наброски схем и позиций на листах покрупнее, сейчас по ходу доклада передавал их атаману, а он, с интересом просмотрев их, я ему еще не показывал, передавал рядом сидящему есаулу, командующему одного из полков, тот в свою очередь следующему.
Все слушали меня молча, внимательно, не перебивали вопросами, когда же закончил свой рассказ, посыпались вопросы о составе штурмовых групп, правилах их отбора и формирования, распределении обязанностей, управлении и взаимодействии групп, действиях в ограниченных условиях - в казармах, башнях, домах, на улице и во дворах. Объяснял по-возможности обстоятельно, обосновывая своими доводами, если в чем-то затруднялся с ответом, признавался, не лукавя, оговаривая, что здесь еще надо хорошо продумать, советы присутствующих уважаемых казаком приму с признательностью. Такое мое поведение с долей лести пришлось по нраву казакам, приняли тепло, с улыбкой, хлопец молодой, признает свою неопытность, но рассуждает здраво. Примерно в таком тоне завершил совет атаман, а потом спросил, принимает ли уважаемое товарищество предложение юного собрата, на что получил дружное согласие, никто не возразил.
В этот же день командиры полков и куреней принялись отрабатывать принятую тактику штурма крепости в реальных условиях захваченного Очакова, распределили своих подчиненных по группам, объяснили и учили их правильно действовать, ломая привычные казакам наклонности к лихой рубке и навалу на противника. После первого дня, что-то стало получаться, пусть и со сбоями и накладками, на второй день уже лучше, и так еще два дня, пока командиры и атаман не посчитали подготовку приемлемой. Только после такого курса новой науки войско отправилось далее на соединение с первой группировкой, в район верховья Ингула. Захваченные в крепости трофеи, не совсем обильные после предыдущего ее завоевания, но все же немалые, отправили обозом в Сечь, присовокупив к ним и взятые на поле брани.
Глава 12
На оговоренном месте встречи войско есаула Крыловского не застали, атаман направил к нему навстречу разведчиков, нам же велел встать здесь лагерем, будем ждать прихода отставшей группы. Простояли три дня, но без дела не маялись, атаман и старшины устроили маневры в пешем строю, учились разворачиваться в линию, поворачивать, менять шеренги. В первом с татарами сражении не все у нас получалось ладно, кто отставал, мешкал или вставал на пути других, иногда получалась свалка, мешая друг другу.
Теперь раз за разом повторяли всевозможные перестроения в составе сотни, куреня и полка, казаки в душе поминали своих командиров недобрым словом за муштру, но вслух не роптали, с дисциплиной у воинства строго, да и понимали, нынешний труд сбережет в настоящем бою жизнь многих из них. Даже то сырое построение войска на поле под Очаковом позволило отбить атаки татар малой кровью, обычно потерь было гораздо больше.
Изменилось отношение ко мне старшин, сотников, бывалых казаков, ушел отчасти снисходительный тон обращения к пусть и сведущему, но все же мирному лекарю, не ходящему со всеми в бой и не проливающему свою кровь наравне с другими. Стало более уважительным, оказался весьма полезен воинству в ратном деле, вызвал удивление у них, откуда у юного казака, только что вошедшего во взрослый возраст, такие познания и измышления в воинском искусстве, неизвестные даже им, битым воякам, прошедшим не одну битву.
Со мной уже советовались, задавали вопросы по предложенным мною тактическим приемам, и не только по ним. Я в какой-мере стал авторитетом и экспертом у младших командиров по предлагаемым ими нововведениям, мой пример их увлек, решили дерзать своими задумками Интересные мысли мы обдумывали вместе, проверяли с подчиненным им подразделением, а потом обращались к куренным атаманам и есаулам. Такой энтузиазм младших командиров поддерживался кошевым, все войско перенимало новые приемы и умения, в учениях проходили день за днем.
Подошла, наконец, группа Крыловского, как следовало из доклада командующего атаману, она справилась с заданием, обе крепости на Днепре взяты, впрочем защитники Газы-Кермен и не оказали серьезного сопротивления. С прошлого года его еще не восстановили, сейчас идут, вернее, шли подобные работы, часть башен татары привели в порядок, подняли на них орудия. Нашим казакам достаточно было вновь их разрушить, а затем они ворвались в крепость, перебили неполный гарнизон, немногим более тысячи человек, растерявшихся скорым взятием их твердыни и многократным перевесом нашего войска.
Больше трудностей доставил Джан-Кермен, еще не тронутый нами. Больше недели понадобилось гармашам для разрушения орудийных башен и казематов, все же расстояние от берега до острова большое даже для осадных пушек, огонь не столь разрушительный. Еще два дня ушло на переправу казаков на Тавань, последующий штурм и взятие крепости. Сражения, как и у нас, оказались кровопролитными, татары бились отчаянно, до последнего своего бойца, унесли с собой жизни немалого числа казаков, всего же потери убитыми и ранеными в группе есаула при взятии двух крепостей составили почти две тысячи человек. Сейчас во всем объединенном войске в строю чуть больше десяти тысяч бойцов, но атаман настроен продолжить поход, считает, что имеющихся сил достаточно.
Через день после сбора всего нашего воинства продолжили свой путь, он лежит к Днестру вдоль Причерноморья. Здесь нас ожидает встреча с османским войском, особенно в окрестностях Тягиня, весь район под протекторатом Порты уже сотню лет, со времен Сулеймана Великолепного. Туда мы и направляемся, собираемся побить османов в их вотчине, заодно еще раз пограбить в крепости и селениях. За две недели пути серьезных боев с противником не случилось, селения с небольшими гарнизонами мы проходили с ходу, не останавливаясь на их уничтожение. Лишь на подступах к османским владениям встретили крупный отряд неприятеля численностью около трех тысяч человек, но он, не вступая в бой, спешно стал отступать в глубь анклава, убоявшись наших превосходящих сил.