Море волновалось, под усилившимся ветром волны поднимались все круче, суда уже зарывались в них. На чайках вода перехлестывала через низкий борт, команды не успевали вычерпывать проникшую воду, лодки все больше погружались в потемневшую от непогоды воду. На всех судах опустили парус, казаки сели за весла, пытаясь удерживать носом к наваливающимся волнам. О движении вперед и речи нет, сейчас главная забота - остаться на плаву и не потерять друг друга в надвигающемся шторме. Особенно нас беспокоили грузовые ладьи, у них гораздо хуже с плавучестью, под тяжестью осадных пушек могут просто затонуть. Но бог миловал нас, после сутки мотания по волнам, бессонной ночи в борьбе со стихией шторм унялся, ветер стих, море постепенно успокоилось. Четверть наших судов затерялись за горизонтом, среди них одна ладья, все мы надеялись, что они выжили, нагонят нас в Днестровском лимане.

Весь вечер и последующую ночь мы отсыпались, шторм вымотал нас до предела, на рассвете тронулись дальше. Море больше не беспокоило нас, с попутным ветром вечерром мы уже приблизились к лиману. Встали у его входа, дожидаемся ночи, атаман со старшинами решили повторить прошлую хитрость с полузатопленными чайками. В самую глухую пору, за два часа до рассвета, мы направились к гавани Аккермана, оставив на рейде галеры и ладьи. Крадучись проникли в гавань, прошли между стоящими у причалов судов, тихо высадились в стороне от пирса. Меня и еще одного казака оставили караулить свою чайку, остальные пошли на захват крепости. Почти один в один повторился прошлый сценарий, наши передовые группы тихо сняли дремлющую стражу у ворот крепости, основные силы проникли внутрь цитадели, небольшая часть казаков направилась на захват судов. А потом в предрассветной полутьме началось побоище, запорожцы принялись вырезать османов, почти не оказавших организованное сопротивление, на стенах и башнях, в казармах, а после на улицах и дворах.

Взяв Аккерман и не задерживаясь на его разграбление, наше войско в этот же день отправилось вверх по течению Днестра к Тягиню. Часть казаков с гармашами осталась в захваченной крепости для контроля за лиманом. надо обезопасить себя от блокирования выхода из Днестра вражескими кораблями, пока мы будем брать вторую крепость. С ними остались раненые, их немного, взятие Аккермана обошлось нам небольшими потерями. Почти перед самым выходом в путь в гавань порта вошли наши чайки, затерявшиеся после шторма, но не все, нет пяти чаек и ладьи. Надежда, что они выжили, слабая, но все же есть, будем ждать до возвращения из Тягиню. Увеличившимся отрядом на сотне чайках и четырех оставшихся ладьях направились ко второй османской крепости, оставив галеры и несколько чаек, как и все захваченные в порту суда. Их больше десятка, среди них не только османские, но на этот раз никого не стали отпускать, могут навести на нас вражеский флот.

Река на участке нашего пути очень извилистая, излучина за излучиной, иногда видишь хвост колонны чаек буквально в нескольких сотнях метрах за очередным поворотом. На небольшое по прямой расстояние, меньше сотни верст, мы затратили неделю, многие вымотались до изнеможения. Почти все время шли на веслах, да и течение реки сильное, идти против него потребовало много сил, я уже не чувствовал рук, греб со всеми на одной воле. Встретившиеся нам суда задерживали, османские топили, другие отпускали, но после выкупа ценностями или товаром. Перед самой крепостью пристали к правому берегу, все войско высадилось на дневной отдых, несколько казаков отправились на разведку. Вернулись они уже к вечеру, привели с собой захваченного османа, изрядно побитого. Атаман принялся сам допрашивать пленного, на османском, язык противника он знал хорошо. Вызнал все ему нужное, затем по его знаку османа зарубили и сбросили в воду. После созвал старшин, стал обсуждать с ними полученные сведения, планировать захват османской цитадели.

Как и с другими крепостями, полностью окружили ее, поставили на позиции осадные пушки, наши канониры принялись разбивать орудийные башни. Крепость подобная Газы-Кермену, хорошо защищена, больше сотни пушек, 12 башен, высокие и мощные стены, выстроена на каменистом утесе. Обороняют ее около четырех тысяч османских воинов, половина из них янычары, трудный будет с ними бой. Почти неделю гармаши выбивали вражескую артиллерию, потом разбили ворота, ночью казаки пошли на приступ. Обороняющиеся удерживали стены и проемы стойко,несколько раз отбрасывали казаков, но те с новым подкреплением вновь штурмовали твердыню. Только к утру преодолели сопротивление осман, сначала оттеснили их от стен, а затем уничтожили на внутренних улицах и дворах. Потери у нас большие, почти треть от пошедших на штурм, мне и другим лекарям больше суток, почти без отдыха, пришлось бороться за жизнь наших бойцов. В этом бою погибли оба брата Кати, Семен и Артем, я их сам похоронил за крепостной стеной.

Через два дня, разграбив и разрушив все, что можно за малый срок, отправились обратно. Дувана взяли не так много как рассчитывали казаки, крепость все же военная, купцов и других зажиточных жителей почти нет, но и не с пустыми руками, на складах и в домах все же набрали немало добра и ценностей. Османские пушки утопили в реке, кроме самых нужных, пороха и других боеприпасов взяли полностью, загрузили ими ладьи до предела. Обратный путь прошел быстрее и намного легче, сильное течение само несло нас, только подправляли судно на многочисленных поворотах. Через три дня уже вышли в лиман, еще день ушел на плавание до Аккермана. Здесь вместе с оставшимися в нем казаками и вернувшимися после шторма на двух чайках командами разобрали по судам все награбленное добро, сожгли и порушили крепостные сооружения, а потом пустились море возвращаться домой. Продолжать поход не стали, слишком много потерь, из начального войска в двенадцать тысяч осталась в строю вместе с выздоровевшими только половина.

Дорога обратно прошла без ненужных нам встреч с османским флотом как в море, так и в Днепровском лимане, пока сюда еще не пришла замена уничтоженным нами османским судам. Со всеми судами, с ними и захваченные нами в порту, отпустили только греческие и венецианские, вошли в устье Днепра. У многих вырвался вздох облегчения, главные опасности позади, мы почти дома. С таким настроем поднялись до порушенных нами крепостей, Ислам-Кермен все еще в руинах, прошли рядом с ним. Крепость на острове посередине Днепра, Джан-Кермен, стоит одиноко, пока не тронутая нами, но атаман ясно выразился, что скоро придет черед до нее, возможно, даже в этом году. Неуемный атаман уже планирует новый поход, через месяц-другой, брать очередные татарские и османские твердыни. А пока возвращаемся домой, надо отойти от прошедших баталий и трудов, набраться новых сил и духа.

Месяц отпуска, данный нам после похода, пролетел стремительно, кажется только вчера вернулся домой, а сегодня вновь надо собираться в путь с обожаемыми всеми, но не дающим нам покоя атаманом. Не натешился еще с любимой женой, не наигрался с малыми детками, радующими сердце своим лепетом и милыми ужимками, едва успел пристроить к дому светелку для пациентов и начать там прием, как с Сечи пришел зов атамана идти в поход на запад, к османским крепостям. Скоро завершил начатое, отложил неспешное, поцеловал напоследок своих любимых домочадцев и направился на двух конях с нужным снаряжением и чрезмерными припасами, Катя постаралась, сначала в Сечь к кошевому, а оттуда в сборный лагерь на правом берегу. На этот раз идем конным ходом по южной стороне Правобережья, Молдавского княжества, мимо разрушенного нами Тягиня до самого Дуная, к османской твердыне Измаилу, а оттуда в Остру на Буковине.

Войско атаман собрал больше прежнего, почти 15000 бойцов, на его клич отозвались не только левобережные казаки Запорожского воинства, но и с другого берега, пошли против своего гетмана Дорошенко, сторонника союза с османами. Немало и охочих до воинской удачи и наживы со Слобожанщины, Дона, даже Поволжья, рассчитывают с удачливым атаманом пограбить османских, да и не только их, крепости и поселения. Поход опасный, по занятым османами в минувшем году землям Правобережья, северного Причерноморья и Молдавского княжества. Основное войско осман вернулось в свои провинции и Порту, но в захваченных крепостях, городах и поселениях остались гарнизоны и оккупационные части, тоже немалая сила. Надеюсь, Сирко хорошо просчитал риски подобного рейда по вражеским тылам, где нас могут просто отсечь в глубине чужой территории, окружить и уничтожить даже имеющимися сейчас у противника силами.

В прошлом времени атаман совершил этот поход с немалыми трудностями и боями, воевал успешно, захватил Тягинь, Измаил и Очаков, остался с войском перезимовать в Остре на Буковине. Но сейчас из-за известных перемен история уже другая, Очаков и Тягинь взяты ранее, османы подтянули в Причерноморье дополнительные силы, татары тоже, к Очакову и Ингулу, усиленно восстанавливают порушенные нами крепости, такие сведения доставили наши разведчики и казаки с Правобережья. Изменения в раскладе сил существенные, так что прошлые мои знания в этом походе помогут слабо. Накануне, при его планировании, Сирко вызвал меня из отпуска, я по-возможности детально рассказывал о ходе того рейда, после атаман дал новый расклад османских и татарских войск, показал на карте предполагаемый маршрут.

У меня возникли свои мысли о боевых действиях из опыта будущего, обходных маневрах конницей в тылу противника, диверсионных группах, сборе информации, дезинформации неприятеля, рейдах гусар Денисова и казаков Платова, неожиданно для себя высказал их кошевому. В своей прошлой жизни особо не увлекался военными играми и вообще подобной тематикой, хотя и отец и дед по отцовской линии строевые офицеры, а тут вдруг прорезался интерес к боевым операциям, наверное, наследственный. Сирко внимательно выслушал мои предложения, уточнял некоторые особо важные ему детали операций, даже поспорил со мной, я привел ему свои доводы, исторические факты. После долгого обсуждения новых для нынешнего времени военных маневров и хитростей атаман покачал головой и обронил:

- Да, Иван, поразил ты меня воинским талантом. А я тебя уже списал лекарем, к ратному делу несклонному. Будешь теперь при мне советчиком, при оказии сам поведешь казаков, как ты сказал, в рейды. Хотя лишней опасности будем избегать, ты мне нужен для будущих дел, много нам еще воевать. Не беспокойся, против Московии я не пойду, убедил меня держаться ее.

После кошевой еще не раз вызывал меня к себе, обсуждал вопросы как по всему походу, его маршруту, объектам наших атак, скрытности продвижения, так и по отдельным этапам, от начала марша до взятия крепостей, возвращения обратно. Я не переоцениваю важность своих предложений, кошевой сам прекрасно понимает тактические тонкости подобных действий, но даже если хоть на йоту помог ему в планировании непростого похода, то и этого пока достаточно. Со временем, когда в реальных боевых условиях новые приемы и маневры покажут себя, только лишь затем можно говорить об их ценности и полезности, о моей роли в будущем. Внимание атамана считаю авансом в признании моей значимости в ратном деле, пока я заслужил уважение среди казаков своим лекарством и некоторыми способностями характерника.

Не пробыл я в лагере и полдня, как из Сечи за мной прибыл нарочный от атамана, передал приказ срочно приехать к нему. Тут же оседлал Крепыша, последовал с гонцом к кошевому, недоумевая, что за спешное дело образовалось у Сирко. Я сегодня с утра уже виделся с ним, получил указание убыть к месту сбора и дожидаться его там, а теперь зовет обратно. Через час добрался до канцелярии, зашел в кабинет атамана, на мой вопросительный взгляд он велел присесть к столу, а потом поведал о случившемся сегодня. Произошло событие, о котором я рассказывал Сирко из истории будущего, к нему казаки доставили человека, назвавшимся Симеоном, якобы сыном московского государя Алексея Михайловича. В прошлой истории атаман приветил самозванца, строя свои планы и интриги, чем вызвал немалый гнев царя, под его давлением в следующем, 1674 году, выдал лжецаревича московским воеводам.

Я вновь пересказал прошлый ход событий после появления Симеона в Сечи, дополнил некоторыми подробностями, известными мне. Самозванец Симеон на самом деле казак из Лохвиц по имени Семен (по другим данным - кашевар Матвей с Дона). Разбойничал на Волге вместе со Степаном Разиным, после разгрома мятежников подался в Запорожье. Кошевой атаман всячески поддерживал самозванца и по свидетельству лжецаревича, данному им позже царским дознавателям, будто бы был намерен идти с ним войной на Москву бить бояр. Появление очередного самозванца на Сечи вызвало переполох в столице Московии. Там хорошо помнили Лжедимитрия ╤, который вышел именно из запорожских земель, и о том, что ядро его войска составляли 20 000 казаков и выходцев из Малороссии. Помнили и о других самозванцах Смутной поры, о походах Сагайдачного на Москву, Калугу.

В 1674 году к Сирку прибыло царское посольство с требованием выдать самозванца, но кошевой атаман отказался. Больше того, он послал в Чигирин свое посольство во главе с военным судьей Стефаном Белым, чтобы возобновить союз с Правобережным гетманом Петром Дорошенко, старался привлечь к этому союзу и гетмана Самойловича. Однако тот не только не поддержал Сирка, но и донес о его намерениях в Москву, Дорошенко же так и не дал твердого ответа. В этих условиях, когда вдобавок начинался новый поход Османской империи на южные земли Речи Посполитою и в Малороссию, царь написал кошевому письмо о выдаче Лжесимеона, в противном случае угрожал расправой над семьей атамана, оставшейся в Слобожанщине. Сирко вынужден был уступить и выдать самозванца, ничего не добился своими интригами, только навлек на себя и Сечь немилость Московского государя.