«Господи, как же мне заставить тебя очнуться?! Белка, радость моя, солнышко, моя хорошая и самая замечательная, я прошу тебя: вернись. Ненадолго, совсем на чуть-чуть, чтобы я мог тебе помочь. Вернись, любимая, ты нужна мне!»

— Белка!

— Вот же гад, — вдруг судорожно вздохнула она, приоткрыв правое веко. — Даже помереть не дает спокойно, сволочь ушастая… Элиар, прибей его потом за меня… буду должна.

— Бел! — с невыразимым облегчением прижался к ней Таррэн. — Подожди, не уходи! Я знаю, что все плохо и толку от нас не будет, что с твоей раной не справиться даже Элиару, что никому нельзя к тебе прикасаться… Но у тебя есть такой прекрасный шанс испортить мне напоследок настроение, что я просто не мог тебе не сказать! Это самый замечательный, чудесный, неповторимый шанс, который ты никак не можешь упустить! И будешь страшно сожалеть, если не воспользуешься им сейчас! Клянусь, это правда! Ты можешь славно отомстить, как давно хотела!

— Какой еще… шанс?

— Редкостная гадость, — доверительно шепнул эльф, до крови закусив губу. — Просто фантастическая. Невероятная. Куда там Крикуну с его дурацким доспехом! Ни у кого больше не получится так меня оскорбить и унизить. Представляешь? Это настолько ужасно, что просто нет слов. Но если ты сейчас умрешь, другой возможности не будет. Никогда, честное слово. Хочешь попробовать? Хочешь сделать мне больно, малыш?

— Как заманчиво, — из последних сил прошептала Гончая и тихо застонала. — Искуситель. Я даже помирать расхотела… А что надо сделать?

— Просто возьми одну вещь, и это будет самой большой подлостью с твоей стороны.

— А тебя это сильно оскорбит? — слегка оживилась она.

Таррэн торопливо кивнул и проникновенно зашептал ей в самое ухо:

— Смертельно. Для меня это будет кошмар, и его единственной причиной станешь ты. Неужели ты упустишь такой шанс отыграться?!

— Нет, — слабо улыбнулась Белка. — Отыграться — это чудесная идея. Похоже, я просто не могу не согласиться? Давай сюда, наглый нелюдь, пока не передумала!

Темный эльф, не глядя, цапнул окровавленный клинок, уже успевший от души хлебнуть крови Танариса и Белки. На секунду отпустил вялую руку Гончей, рванул рубаху на своей груди и без замаха ударил ножом точно в сердце.

Элиар беззвучно ахнул, увидев, как темный недрогнувшей рукой вспорол кожу и мышцы прямо по старому, подозрительно ровному шраму. Как, отбросив нож, Таррэн приложил правую ладонь к груди и, слегка поморщившись, вытащил наружу что-то круглое, покрытое отвратительными багровыми сгустками. Ритмично пульсирующее, определенно живое и мерцающее на свету зеленоватыми бликами. Что-то невероятно ценное, раз его так тщательно хранили на протяжении почти двух веков. Умело прятали под живым сердцем и только теперь, когда другого выхода не было, позволили увидеть дневной свет.

Таррэн осторожно вложил горячий комок в ладонь умирающей Гончей, а затем бережно сжал, чтобы ее пальцы обняли его дар со всех сторон. Убедился, что она еще в сознании, а потом наклонился к самому ее лицу и тихонько прошептал:

— Белка? Ты примешь его?

— А тебе будет плохо? — с подозрением уточнила она.

— Очень, — сглотнул эльф, а на его лице проступило настоящее отчаяние.

«Пожалуйста, возьми! У меня так мало времени! А у тебя его еще меньше! Умоляю, Бел…»

— Что, так просто? Если забрать эту штуку, то ты страшно опозоришься?