— Стой, — неожиданно встрепенулся Элиар. — Не так. Надо… ах, Торково семя… иллада ларраре… аттуил на саре… сота имлен. Иисса?

— Дер, — отозвался темный тоже на эльфийском. — А ты уверен?

— Делай, я помогу.

— Кому ты поможешь, лебедь умирающий? У тебя сил осталось…

— Делай, что говорят! — внезапно вспылил Элиар. — Рыжий, иди сюда и помоги мне дойти, пока этот болван все не испортил! Темных только за смертью посылать — ни Торка в ранах не разбираются! Стой, я сказал! Таррэн, шеттарэ ано… помогать мне будешь, и на большее не рассчитывай!

Весельчак с сомнением покосился на светлого.

— Да брось, — поморщился Элиар. — Вам нужна помощь, а Таррэн не владеет теми умениями, что доступны мне. Если Шранку не помочь, он умрет, и «Огонь Изиара» здесь бессилен. Тут нужен другой вектор, но из всех присутствующих только я умею с ним обращаться.

— Он прав, — неохотно подтвердил Таррэн. — У меня не хватит знаний. Даже светлому придется полностью выложиться, чтобы Шранк выжил.

— С чего я должен ему верить? — хмуро осведомился лис.

— С того, что ему верю я! — сухо отозвалась Белка. — Таррэн, помоги ему. Пусть исправляется, коли натворил таких дел. Рыжий, делай что говорят!

Элиар коротко взглянул на усталую Гончую, которая все еще была подозрительно бледна и пока не соизволила отлепиться от могучего ясеня. Даже позу не поменяла — сидела, поджав ноги к груди и бессильно уронив руки на живот и грудь. Но дышала спокойно, ровно. И глаза у нее снова горели прозрачной синевой — красивые, теплые, все понимающие глаза, в которых медленно угасали отголоски недавней силы.

— Я не подведу, — тихо сказал светлый, без страха глядя в эти бездонные озера.

Белка слабо улыбнулась.

— Прости, что влезла в башку твою без спроса. Такой был соблазн… Но, Таррэн, если этот тип сомлеет у тебя на руках, не вздумай его целовать, как я недавно! Это вредно скажется на твоем самочувствии, потому что Элиар — еще худший вампир, чем ты! Вычерпал меня до дна и даже спасибо не сказал!

Таррэн покосился на сородича и спокойно отвернулся, потому что успел увидеть почти все, что тут случилось. В том числе и поцелуй, от которого Элиар еще не пришел в себя. Он не собирался ни говорить об этом, ни тем более осуждать или упрекать кого-то. Выбор — добровольное дело каждого, а он свой уже сделал и не вправе требовать того же от остальных.

Рыжий, пересилив неприязнь, все-таки помог изможденному эльфу доковылять до раненого. Неприятно, конечно, но если уж Гончая говорит, что этому смазливому гаду можно верить… Он тяжело вздохнул и подавил желание пырнуть наглого нелюдя в бок. Ладно, пусть врачует, раз умеет. А потом разберемся, что он за птица такая да с какого перепугу Белка вдруг сменила гнев на милость и готова поверить ему снова.

Элиар осторожно коснулся бескровного лица умирающего, переглянулся с Таррэном, зачем-то подозвал всех остальных, велев им взяться за руки, как босоногая детвора во время праздника весеннего урожая. Затем как-то по-особенному взмахнул рукой и, побледнев аж до синевы, принялся колдовать над неподвижным телом.

Белка устало прикрыла глаза.

А он молодец — решил позаимствовать чужие силы, чтобы попытаться вернуть Шранка к жизни. Ох и трудно же ему будет. Но он должен справиться, иначе и быть не может — в него было вложено слишком многое, когда затевалась вся эта история с подложным орденом.

Оказывается, светлые уже не первый век пытались добраться до ключей и спрятанной в них силы. То один, то другой. И хранители трона тут успели замараться, и кое-кто попроще… да кто только не охотился за наследием Изиара за прошедшие девять эпох! И ведь все оказалось до безобразия просто! Потому что, как выяснилось, человеческий орден был истреблен еще во времена короля Миррда и долгое время не мог оправиться от поражения. Они утратили все, что имели. Почти исчезли в бездне веков, но сумели зародить сомнение в душах бессмертных. Помогли задуматься о том, чего могли бы достичь светлые, если бы им удалось заполучить драгоценные артефакты. Вскоре появились первые отщепенцы, в одиночку пытавшиеся заполучить артефакт в свои жадные ручки. Потом таких «умников» стало больше, но лишь два тысячелетия назад безумие одного из хранителей подтолкнуло светлых к заговору.