– Да, первый раз. Не думали, не гадали. Вот, приехали.

– Ты ей «трешку» сунь в паспорт. А лучше «пятерку». Глядишь, сработает. Должны быть номера-то. Гостиница – вон какая! Неужто ни одного свободного?

– Да я, дурак, сразу в бутылку полез – повинился Павел. – Надо похитрее, конечно, быть. Даже «пятёрку» не жалко. Но сейчас уж вряд ли она станет со мной разговаривать. Хоть бы целый «червонец» сунул. Я себя уже дискредитировал.

– У тебя, правда, ребенок, болеет? – осторожно поинтересовался Глеб.

– Ну, не то, чтобы…В общем, прижало живот у пацана. А идти нам некуда. Беженцы мы. У меня жена и три сына мал мала. Сегодня утром в Россию приехали, к родне. Думали, у них остановиться. Да не вышло…Не ко двору пришлись.

Глеб закурил вторую, снова угостил Павла. Можно было пройти мимо этой людской беды. Сказать какие-то банальности, типа «всё наладится», «утра вечера мудренее», «главное – не отчаиваться». Обнадежить, посочувствовать накоротке, и бегом к себе в номер, под теплое одеяльце. Никто не упрекнет: что ж, ты Глеб, не помог людям? Сейчас вся страна – сплошь униженные и оскорбленные. Любого останови на улице, он тебе расскажет, как ему плохо живётся в «совке».

– Пойду дальше искать – сказал Павел, застегивая куртку до упора.

– Подожди, дай-ка я сам с этой фифой потолкую…– вызвался Глеб. – Стой здесь!

– «Пятерку»-то возьми…

– Успеется! Не суетись пока.

– Ладно.

Через десять минут Глеб выскочил из дверей гостиницы.

– Земляк, доставай паспорт, и «пятерку» туда засунь, для верности. Слушай, что я ей наплёл, запоминай. В Волговятске проводится международная математическая олимпиада. Твои сыновья – юные гении, вундеркинды, приехали защищать честь страны. Если она вам откажет сейчас в гостинице, это международный скандал. Сюда приедут журналисты Би-Би-Си и весь мир узнает о нарушении прав человека в Советском Союзе. Да и московские газеты охотно подхватят эту тему. Всё-таки, сейчас у нас демократия, гласность. Я еще пригрозил, что наших ребят заводских подыму – их здесь два десятка наберется. Устроим митинг трудящихся на глазах у иностранцев, под вспышки фотоаппаратов. Представляешь, какая поднимется шумиха! Короче, сейчас оформляешь бумажки и беги за «своими». Только подготовь жену, детей. Пусть малость подыграют! Ну, пошли к этой фифочке. И улыбайся, как типичный американец, в тридцать два зуба.

Теперь администраторша смотрела на Павла даже не с уважением – а с искренним интересом. Изучала того исподволь, копаясь в нехитрых бабьих мыслишках. Что за мужик такой занятный, что все трое детей у него – сплошь таланты? Вроде, простой мужик, обычная рязанская физиономия, а смотри-ка, сколько вундеркиндов наплодил. Самой бы такой башковитый муженёк не помешал. Этот, поди, всё в дом, всё в дом…Она вспомнила своего женишка «Элвиса», который бренчал на гитаре «русский рок», и выпить был не дурак, постоянно занимая деньги у коллег по артистическому цеху.

– Есть свободный «люкс» на одиннадцатом этаже – администраторша оценивающе взглянула на Павла. – Оформляем или как?

– Оформляем! – бодро заявил тот, доставая кошелёк.

«Эх, повезло же какой-то дуре!» – в сердцах воскликнула девица, обиженно сложив губы трубочкой. Она окончательно решила порвать с недотёпой «Элвисом», сделав ставку на застенчивого соседа-математика, который был её давним поклонником, мучаясь от безответной любви.

Павел не знал, какие страсти творятся вокруг его персоны. А и знал бы – что за важность? Едва получив ключи от номера, он рванул за женой и детьми, на бегу шлепая по лужам, отчего летние туфли быстро промокли. Ничего! Скоро Гуляевых ждёт теплый уютный номер, где можно, наконец, отогреться и отоспаться. За эти бешеные сутки жизнь перевернулась верх дном. Но пусть хотя бы ночью можно забыть о том кошмаре, который стал реальностью.