Именно это она и хотела сказать.
— Мы никогда не узнаем, кто он, и не сможем составить о нем даже примерное представление. Ребенок будет наш. Мы никогда не будем всматриваться в его черты, пытаясь найти сходство с тем… с кем мы встречались.
— Ты возражаешь против внешности Гриффа Буркетта?
— Ты не понял.
— Нет, я просто дразню тебя, — он засмеялся и подъехал к дивану.
— Сегодня у меня не то настроение.
— Прости, — он протянул руку и взъерошил ей волосы.
— Возможно, это самое важное решение из всех, которые нам приходилось принимать. — Ее было не так-то легко успокоить.
— Мы уже приняли его. Мы обсуждали это тысячу раз, рассматривая ситуацию со всех сторон. Мы спорили несколько месяцев. Мы заговорили эту тему до смерти и в конечном итоге согласились, что такой вариант нам больше всего подходит.
— Конечно, я согласилась, но…
— Что?
— Не знаю. Теоретически… — Лаура задумалась. То, что хорошо в теории, не обязательно так же блестяще воплощается в реальности из плоти и крови. Особенно если учесть, что это касается ее плоти и крови.
— Я прошу только об одном ребенке, — он погладил ее по щеке. — Если бы я мог, то подарил бы тебе трех или четырех малышей, как мы и планировали. До того.
— Я все еще мечтаю любить тебя, — его ласковый взгляд скользил по ее лицу.
— Ты любишь меня.
— Некоторым образом, — он слабо улыбнулся. — Не по-настоящему.
— Для меня это настоящее.
— Я имею в виду не это.