Она не обиделась, понимая, что он дразнит ее.
— Я просто не выношу взрослых людей, которые во всех своих промахах и даже преступлениях винят обездоленное детство. Мистер Буркетт сам должен отвечать за свои действия.
— Он искупил свою вину, — мягко напомнил ей муж и, меняя тему, добавил: — Обещаю сделать все возможное, чтобы у нашего ребенка не было обездоленного детства.
— Думаю, ты его избалуешь, — улыбнулась она.
— Его?
— Или ее.
— Я бы хотел маленькую девочку, похожую на тебя.
— А я была бы в восторге от мальчика.
Улыбки остались на их лицах, но не произнесенные слова повисли над обеденным столом. Ни сын, ни дочь не унаследуют черт Фостера. Возможно, они будут похожи на него внешне, но не более.
— Фостер… — Лаура сделала еще один глоток вина.
— Нет.
— Почему «нет»? Ты же не знаешь, что я собираюсь сказать.
— Знаю. — Он указал на ее тарелку: — Закончила?
Она кивнула. Он положил нож и вилку строго по диагонали своей тарелки и сложил салфетку.
Она встала, а он отъехал на кресле от стола.
— Попрошу Мануэло убрать посуду, пока я принесу кофе.
— Давай выпьем его в кабинете.
На кухне Лаура налила свежесваренный кофе в кофейник, поставила на поднос чашки с блюдцами, кувшин со сливками и сахарницу. Когда она принесла поднос в кабинет, Фостер протирал руки жидким дезинфицирующим средством. Закончив процедуру, он убрал бутылочку в шкафчик.
Она налила ему кофе и подала чашку. Он поблагодарил и подождал, пока она устроится на одном из небольших диванов, поджав под себя ноги.
— Ты хотела сказать, что мы могли бы выбрать более традиционный способ, — он продолжил разговор, как будто не было никакого перерыва. — Искусственное оплодотворение от анонимного донора.