Насчет портного князь не соврал. Сразу после полуночной беседы в посольство была приведена целая делегация улыбчивых, несмотря на поздний час, китайцев, главой которой был низенький, но при этом юркий мастер, которого Март про себя сразу же обозвал «мастером Шифу».

Смешно лопоча на ломаном русском, они сняли с принца и его высокопоставленного спутника мерки, а их начальник тем временем показывал клиентам альбом с образцами. Судя по всему, услуги его мастерской пользовались большим спросом среди дипломатов и военных всех стран, имеющих свои представительства в Чунцине. Во всяком случае, альбом был довольно потрепан, а выбор просто огромен. От формы британских гуркских стрелков, что, в общем, для Юго-Восточной Азии нормально, до, скорее всего никогда не бывавших в этих краях, шведского королевского флота.

Образцы русских мундиров также имелись в большом ассортименте. Николай выбрал для себя мундир лейб-гвардии Атаманского полка, шефами которого традиционно являлись наследники Российского престола. Март же оригинальничать не стал и предпочел летную форму, которую носило большинство рейдеров.

Уже к десяти утра «мастер Шифу» и его подручные вернулись с пошитыми на живую нитку мундирами. Затем последовала примерка, и тут же застрекотали захваченные предусмотрительными китайцами переносные швейные машинки.

— Знаешь, Мартемьян, — признался впечатленный увиденным зрелищем Николай. — Я сейчас посмотрел, как работают эти люди, и почему-то немного испугался.

— Они большие молодцы! — осторожно согласился с ним Колычев, подозревающий, что, по крайней мере, некоторые «портные» могут понимать по-русски.

— А какие у нас вообще с ними отношения? — неожиданно спросил цесаревич.

— Тебя разве посол не проинструктировал? — удивился капитан «Ночной Птицы».

— Конечно. Но князь говорил о высокой политике, о том, как мы помогаем им в войне…

— И что ты не понял?

— Дело не в этом, просто мне интересно, что о нас думают простые люди, а также руководители Гоминьдана…

— Давай для начала дадим им закончить, — дипломатично улыбнулся Март, буквально кожей ощутивший, что портные ловят каждое их слово. — Народ в Китае довольно бедный, но при этом очень трудолюбивый. Не удивлюсь, если эти ребята ночуют прямо у себя в мастерских, а едва проснувшись, берутся за работу.

— Ты не хотел говорить при китайцах? — спросил цесаревич, когда портные закончили, и они остались одни. — Полагаешь, что среди них мог быть кто-то, знающий наш язык?

— Верно! — кивнул Колычев. — А также английский, немецкий и французский, на тот случай, если мы не будем пользоваться родным.

— Право, мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Возможно, но это тот самый случай, когда лучше перебдеть, чем недобдеть! Что же касается твоего вопроса, то отвечу тебе так. Мы для китайцев лишь ситуативный союзник. Враги их врагов, не более.

— Но почему? — изумился Николай. — Ведь мы им поставили столько оружия…

— Понимаешь, жители «Поднебесной» в массе своей очень жесткие националисты и патриоты. А уж о членах Гоминьдана и говорить нечего. Китайский национализм — их официальная партийная идеология. И у них целый мешок претензий к нашей стране.

— Какие же?

— Ну, сам посуди, еще совсем недавно они считали себя центром мира, а остальные страны либо вассалами, как Корею с Японией, либо не стоящими упоминаниями варварами, как весь остальной мир.