Я заметил, что Уилла не слушала. Она повернула голову вправо и вглядывалась куда-то во тьму. Мои волосы встали дыбом от инстинктивного страха, когда она внезапно вскрикнула и указала в темноту. Сначала я не мог разглядеть ничего определенного, но вскоре различил еще более темное пятно у выступа стены на стыке двух коридоров. В свете фонарей блеснули два круглых выпученных глаза. Мы с Роджером выхватили пистолеты, но тень исчезла прежде, чем мы успели выстрелить; и снова из дальних коридоров донесся странный топот неведомого существа, сопровождаемый протяжным, печальным воплем и взрывом смеха, похожим на кудахтанье гигантской курицы.

Мы расслабились и убрали пистолеты. Думаю, мы все были рады, что существо опять сбежало. В нашем положении мы хотели только одного — чтобы нас оставили в покое.

— Видимо, мы не нуждаемся в чьем-либо обществе, — хмуро заметил я.

— А мне почему-то даже нравится, что кто-то находится сейчас рядом с нами, — пробормотала Уилла. — Наверное, несчастье любит компанию.

— В крайнем случае, мы можем последовать за существом, — воодушевился я. — Кто знает, возможно, обнаружится и выход.

Немного погодя мы двинулись по коридору к широкой и гладкой нише в стене, где могли чувствовать себя защищенными от любого ночного нападения. После скудного ужина, который мы съели с большим аппетитом, чем могли ожидать, мы по настоянию Уиллы бросили жребий, чтобы решить вопрос о ночном дежурстве. Первая вахта досталась Роджеру, вторая Уилле и последняя — мне. Я счел, что мне не повезло: мне было нечего делать почти до самого утра, так как долго спать никто из нас не собирался.

Как ни странно, призрачное существо больше не посещало нас на протяжении той бесконечной ночи. Мы спали урывками, ворочаясь на наших жестких каменных постелях. Казалось, я едва успел забыться тревожным сном, когда Уилла разбудила меня — пришел мой черед сторожить. Я уселся у фонаря, установленного на краю ниши; мои глаза горели, с трудом привыкая к непроглядной темноте вокруг.

Завтрак был печальной формальностью. Наши нервы были на взводе после бессонной ночи, и мы осознавали, конечно, что можем никогда не выйти на поверхность и погибнуть в пещере. Едва скрывая беспокойство, мы подступились к завалу и начали переносить валуны и обломки камня в соседние коридоры.

Мы мрачно работали на протяжении пяти часов и почти заполнили один из проходов камнями. Но каменная гора всякий раз оседала вниз, закрывая каждое проделанное нами отверстие, и вскоре стало очевидно, что мы только зря тратили силы.

К полудню, после долгого отдыха и жалкого ленча, мы чувствовали себя все такими же изможденными и разбитыми. Не хотелось и думать о продолжении бесконечного осмотра галереи в надежде найти какой-нибудь незамеченный коридор или колодец, что выведет нас в безопасное место. Батарея Роджера начала садиться, и мы выключили его лампу, оставив лишь мою. Унылый день клонился к вечеру, и мы все же решили вновь обойти все коридоры и исследовать самые незначительные щели, но выхода так и не нашли.

И снова наши часы показали, что наверху наступила ночь. Мы слишком устали и ничего разумного сказать друг другу не могли. Нашим убежищем опять стала та же скальная ниша. Чтобы не жечь ночью фонарь, мы соорудили высокую баррикаду из валунов, полностью перекрывавшую нишу. Дежурить решено было в прежнем порядке.

Во время первых двух вахт ничего из ряда вон выходящего не происходило, но едва я заступил на пост, как услышал в коридоре шорох и шарканье. Уилла, очевидно, сразу же уснула рядом с Роджером, и я не стал их будить.

Напряженно ожидая в непроницаемом мраке и держа руку на выключателе фонаря, я услышал приближающиеся шаги. Разбойники, судя по всему, явились по меньшей мере вдвоем.

Они осторожно подошли к баррикаде, а я крепко сжал пистолет, готовясь выстрелить в просвет между валунами. Затем я резко нажал на выключатель налобного фонаря, заливая карниз светом, и приник к щели. Я успел заметить лишь блеск скользкой кожи и выпученных, словно стеклянных глаз — существа отпрыгнули в темноту и исчезли.

С облегчением убедившись, что сражения удалось избежать, я выключил фонарь, не потревожив Роджера и Уиллу. В этот момент я понял, чем нам следует заняться утром. Нужно направиться по следам этих тварей вниз, в более глубокие тайники пещеры. Я почему-то чувствовал, что существа выведут нас в более приспособленные для выживания места, если не на поверхность.

За завтраком я рассказал Роджеру и Уилле о своих наблюдениях и предложил поискать выход в нижних галереях. Они охотно согласились. Как и я, они считали, что все лучше, чем изнурять себя неравным поединком с каменными глыбами, преграждавшими путь в верхние галереи.

— Полагаю, это наш последний шанс, — смиренно сказал Роджер, тщательно дожевав последние кусочки крекеров и холодного мяса. — Пройдут недели, прежде чем сможет прийти помощь извне. Питу еще несколько дней, а может, и недель будет невдомек, что мы заблудились. Нужно было заранее договориться, что он должен поднять тревогу, если мы не появимся в течение какого-то времени.

Впервые за сорок восемь часов подземного заточения мы проявили настоящее рвение, собирая снаряжение и направляясь к колодцу, который, как нам казалось, служил убежищем для странных существ, так долго игравших с нами в прятки. Я бросил в отверстие еще одну динамитную шашку, что было чревато новым оползнем. К счастью, ущерб был минимальным, мы же теперь могли быть уверены, что никакое животное не поджидает нас у выхода.

Я первым двинулся в колодец; Уилла и Роджер следовали за мной по пятам. Первые несколько ярдов мы были вынуждены ползти на спине ногами вперед — таким узким был проход. Но стены вскоре раздвинулись в стороны, и наконец мы смогли встать на ноги. Несколько раз я, казалось, замечал впереди уродливые фигуры, шарахавшиеся от света моего фонаря. Я быстро обнаружил, что мне было не к чему винить свое воображение: тут и там на полу виднелись пятна грязи со вдавленными свежими следами.

Затем мы вышли к длинному и ровному участку голого гранита, ощущая все более сильный и безошибочный запах гниющей растительности. Именно этот запах привлек внимание Уиллы в Гамлет-холле. Стены коридора, чей потолок поднялся на высоту почти сотни футов, состояли уже не из известняка. Прожилки хризолита и полевого шпата блестели в свете моей лампы, и все известковые образования исчезли.