Поручик так и остался стоять столбом.
— Вы зря волновались, пани Кравчикувна, — сказал он суше, чем хотелось бы. — Со мной всё в порядке.
— Зовите меня просто Хеленой, — нервно ответила девушка.
— Как прикажете, — светски ответил Саблин. Нет, объятий здесь точно не ждали. Тогда чего?
— Кто это сделал, известно? Вы нашли их?
— Ведётся следствие, мадемуазель. Уверяю вас, виновные будут найдены и справедливо наказаны.
— Хорошо, — вздохнула Хелена. — Хорошо, что вы живы и с вами всё в порядке.
С этими словами она повернулась и быстро пошла темноту, не попрощавшись, лишь цокот каблучков отчётливо раздавался в вечерней тишине.
— Пани Хелена! — крикнул Саблин вслед. — Давайте я хоть провожу вас!
Девушка лишь отмахнулась и скоро свернула за угол. Стук каблучков стих.
Саблин задумчиво сдвинул фуражку на затылок. Вот и пойми этих женщин. Зачем приходила? То ли действительно за него волновалась, то ли хотела узнать больше о происшествии у клиники. И если второе, то для чего?
Пока одни вопросы…
2
Если свернуть с широкой и длинной Городецкой улицы, которую поляки называют Грудецка, а русские Городецкая, после свернуть на улицу Королевы Ядвиги и дойти до Немцевича, то где-то в этом районе старинной застройки можно найти пивную пана Радзинского.
Посетителей в дневное время здесь бывает мало, и сейчас в небольшом сумеречном зале, за столом, накрытым несвежей скатертью, сидели двое. Один помоложе, русоволосый и сероглазый, жевал солёную баранку, не притрагиваясь к кружке. Кепку он положил рядом с собой на стол, одет был в потёртую кожаную куртку, какие носят летчики, польские армейские галифе и армейские же ботинки с обмоткой. Второй был темноволос, имел вороватые черные глаза навыкате, неприлично яркие для мужчины губы и трёхдневную щетину на подбородке. Под распахнутыми полами его пиджака виднелась атласная, до крайности заношенная рубаха навыпуск. Мягкая шляпа с широкими полями была сдвинута на затылок. Он жадно, большими глотками пил пиво.
— Марек, ты слишком много пьёшь в последнее время, — проговорил первый, неодобрительно поглядывая на быстро пустеющую кружку.
— Жизнь столь отвратная штука, пан Янек, — отвечал тот, отставляя опустевший сосуд, — что без хорошей дозы спиртного сносить её нет никакой возможности.
— И всё же давай к делу. — Русоволосый положил на блюдце недоеденную баранку. — Что тебе удалось узнать?
— Сказывали варьяты, таки бардзий фунясты паняга приехав.
— Давай нормальным языком, — поморщился русоволосый. — Мне этот батярский жаргон ни к чему. Да и тебе не к лицу. Всё же в университете учился, хоть и недолго. Кто приехал, когда, где остановился?