— «Потому что бессмысленно», — тут же откликнулся я, — «Либо бессмысленно, либо вредно. Когда мы последний раз обсуждали этот момент, я почти полностью уверился, что Игра — вовсе не то, что себе представляют члены Общества. Мы можем лишь догадываться и предполагать, но они в корне убеждены, что Книга — это приз. Награда. Ждущий своего хозяина артефакт, желающий выбрать наиболее достойного»
— «Думаешь иначе?»
— «Уже уверен. Я даже почти поклясться могу, что окажись Книга в моих руках, даже самым случайным образом, то я ничего бы с ней не смог бы сделать. И никто из них не смог бы»
— «Чересчур радикально, Кейн»
— «А ты посмотри вокруг. Весь мир пляшет под дудку невидимого кукловода, для которого местное человечество — даже не пушечное мясо, а какая-то декорация. В чем люди виноваты? Они даже не могут запомнить название Бесконечной Книги Правил, они к Игре не имеют ни малейшего отношения, и они что для Общества, что для дракона, что для Книги — пустое место. Каскады, Алистер Эмберхарт. Книгу ищут телокрады, с какой стати она угрожает простым смертным? За что она готова стереть их с лица планеты? Лишь для того, чтобы доставить неудобства кучке бессмертных ублюдков? Напугать их?»
— «Или это пустая угроза. Сотрясение воздуха», — лорд сегодня был скептичен.
— «Что заставляет тебя так думать?»
— «Твои же слова о том, что Книга кукловод, под чьими руками развивается всё действо. Осталось только понять, что ей нужно»
— «Согласен, но это не всё»
— «А что еще?», — поинтересовался лорд.
— «Я, ты, мы. Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос. Какую роль мы играем для Книги? Какую роль играет гримуар Горизонта Тысячи Бед? Мы же связаны с ней, это однозначно. Но как?», — рассуждал я.
— «Если ты найдешь ответы на этот вопросы, то ты найдешь и Книгу», — внезапно подала голос даймон, а затем застенчиво добавила, — «Мне так кажется…»
Не успел я среагировать на такую внезапную идею, как раздавшийся от входа шум вынудил прервать размышления. Прибыл его светлость граф Лонгбрук, он же…
…двухметровый широкоплечий детина с как будто бы высеченным из камня лицом и… длинными белыми волосами. Аж до середины спины. В дорогом костюме, с тростью, внушающий трепет и уважение… но отличающийся от «графа Хайтауэра» лишь прической и её цветом!
— Я — граф Дориан Лонгбрук! — рявкнул на людей проклятый Акстамелех, стоя в дверях как баран особо наглой породы, — С сего дня Чикаго правлю я!
Глава 20
Сказка. Как много в этом слове особого смысла, который осознаешь только когда становишься взрослым. Люди любят сказки, потому что те умалчивают о нюансах, рисуют куда более красивую и приятную картинку, чем существующая в реальности… или даже в фантастических романах. Хороших романах, конечно же. Сказка напоминает сон, в котором сложных вещей нет. Скатерть-самобранка, печь, ездящая сама по себе (на дровах — и на том спасибо), клубочек ниток, ведущий тебя к цели, заводы, пароходы и прочие фабрики, которые, будучи купленными, внезапно становятся пассивным активом, попросту высылая тебе деньги на счет…
Последнее — вообще за гранью наглости для человеческого воображения!
Так вот, к чему это я? Наверное, к тому, что можно выгнать дракона из Чикаго, но нельзя выгнать это гребаное Чикаго из дракона! А если ты и пустил дракона обратно, то не нужно быть наивным, предполагая, что гигантская ящерица с повадками закоренелого мудака в квадрате будет озабочена только возвращением своей власти и налаживанием политических мостов с Герцогами. Ну, это же ему надо, не так ли? Всё-таки, за слегка порушенный район Нью-Йорка можно бы и расквитаться? Тем более, что сделать это легко благодаря бушующим в Пенсильвании и на границе с Канадой Каскадам?
Как бы не так.