Михаэль не ответил. Фредерик не стал повторять вопрос и уставился в окно. Михаэль повернул на юг в направлении Сёдертэлье. Фредерик на долю секунды задумался, куда они едут. Хотя ему было все равно. Наверняка у Михаэля есть причины взять его с собой, поэтому можно расслабиться и получить удовольствие от поездки в роскошном автомобиле.

Машина остановилась, и Фредерик очнулся. Перед ним был небольшой белый дом с садом. Он успел заметить кошку, исчезнувшую за углом. Дом выглядел сказочным.

— Где мы?

Михаэль, не ответив, вышел из машины. Фредерик пошел за ним, вдыхая запах мокрых деревьев.

— Красиво, не правда ли? Совсем недалеко от города, а какой воздух! То, чем мы дышим в центре, вообще трудно назвать воздухом.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Михаэль улыбнулся:

— Это дом моей дочери. Я купил его, когда муж бросил ее и ей негде было жить. Она сама выбрала его. Не самое лучшее решение, учитывая отдаленность от центра, но Стелла не из тех, кому можно диктовать. Ты скоро сам все поймешь.

Фредерик оглянулся вокруг и отметил, что за садом тщательно ухаживают. Ветвистые яблони подстрижены, кусты аккуратно подвязаны. Сразу за садом начинался лес. «Интересно, далеко ли отсюда до соседнего дома», — подумал Фредерик. Вдали светились какие-то огни. Видимо, дочери Михаэля нравится одиночество. Он подошел к яблоне и погладил шершавую, влажную кору.

— Я хотела вас представить, но вижу, вы уже познакомились. Это дерево зовут Руфус. Это он. А меня — Стелла. — Голос доносился откуда-то снизу. Фредерик обернулся и, увидев два колеса, понял, почему.

В инвалидном кресле сидела миниатюрная женщина, которая словно излучала значимость. У незнакомки были высокие скулы, как у Михаэля, и карие глаза, но черты лица мягче, чем у отца, словно их вырезали на молодом, нежном и пахучем дереве. Бледная кожа Стеллы напомнила Фредерику прозрачную кожу матери. Когда Стелла улыбалась, вокруг глаз собирались морщинки — свидетельство не возраста, а пережитого горя. Распущенные светлые волосы падали до талии. Молодая женщина протянула Фредерику руку. Пожатие оказалось теплым и неожиданно сильным для такого хрупкого создания.

— Фредерик, — представился он, не зная, чего от него ждут.

Стелла улыбнулась, словно прочитав его мысли.

— Папа позвонил и сказал, что приедет со своим хорошим другом. Видимо, он не сообщил вам, что везет вас ко мне. Он вообще не очень разговорчив, особенно когда дело касается меня. Но это вы, наверное, уже заметили.

— Я знал только, что у Михаэля есть дочь, — ответил Фредерик. Ему было холодно в тонкой кожаной куртке. Стеллаже, похоже, холода не чувствовала, хотя на ней были только белая блузка и джинсы, а на ногах — незашнурованные кроссовки.

— Это похоже на папу. Он не любит обсуждать свою личную жизнь. И предпочитает сразу переходить к делу, в отличие от вас, шведов. Многие воспринимают это как грубость. К сожалению.

— Я к таким не отношусь. И тоже не люблю обсуждать свою личную жизнь, так что в этом мы с вашим отцом похожи. — Фредерик слишком поздно понял, что сказал больше, чем надо.

Стелла улыбнулась:

— Значит, мне придется говорить за троих, пока вы у меня в гостях. Веселенькая перспектива. Пойдем в дом.

Она покатила кресло через лужайку. Фредерик хотел предложить ей свою помощь, но не осмелился, боясь обидеть. Ей нелегко было ехать по неровной лужайке. Фредерику показалось, что она несколько раз выругалась по-немецки, прежде чем добралась до крыльца, к которому был пристроен пандус для инвалидного кресла. Наверху ее ждал Михаэль. Он нагнулся и поцеловал дочь в щеку. Стелла открыла дверь и повернулась к Фредерику.