Бубликову тоже повезло разбогатеть на строительстве железной дороги Москва – Казань – Екатеринбург и в качестве директора Ачинско-Минусинской дороги. Последнюю он возглавил благодаря знакомству с Алексеем Путиловым – владельцем Русско-Азиатского банка, бывшего основным акционером дороги. Правда, свои средства направил не в культуру, а в геологические изыскания на Урале, а потом занялся политикой. Помогли ему широкие знакомства в промышленных кругах и членство в одной из масонских лож.

Бубликов входил в состав межведомственной Комиссии по выработке плана развития железнодорожной сети России и опубликовал ряд статей о проблемах развития железнодорожного транспорта. В 1912 году он стал депутатом Госдумы от Прогрессивной партии, представлявшей интересы крупного капитала (среди её спонсоров – Александр Коновалов, Иван Ефремов, братья Рябушинские).

В 1917 году он, вместе с бывшим членом РСДРП и масоном, профессором Юрием Ломоносовым, был одним из ключевых организаторов хлебного дефицита в Петрограде, который послужил поводом к началу массовых выступлений.

В качестве комиссара Временного комитета Государственной Думы и директора российских железных дорог 28 февраля (13 марта) 1917 года Бубликов был направлен в Министерство путей сообщения. Попав в министерство, первым делом он арестовал министра Эдуарда Кригер-Войновского и использовал железнодорожный телеграф (минтранс имел отдельную систему связи), чтобы разослать начальникам всех железнодорожных станций подписанную председателем Госдумы Михаилом Родзянко телеграмму:

«Железнодорожники!

Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы, взяв в свои руки оборудование новой власти, обращается к вам от имени отечества: от вас теперь зависит спасение родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от Вас больше чем исполнение долга – она ждет подвига.

Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к родине и сознанием своей роли транспорта для войны и благоустройства тыла».

Интересно, что, по словам самого Бубликова, «в обращении этом слова “старая власть пала”, которыми оно начиналось, Родзянко заменил словами “старая власть оказалась бессильной”, – настолько ещё в это время в Думе не верили, что революция уже свершилась, и к прошлому возврата нет».

Эта телеграмма была 1 (14) марта получена на Киевском вокзале и на следующий день была опубликована в киевских газетах.

Что характерно, на этот момент Николай II ещё не отрёкся от престола, не говоря уже о его брате Михаиле, но Бубликов знал лучше… Тем более что именно он, вместе с Ломоносовым, ночью пытался остановить царский поезд, следовавший из Могилёва в Царское Село. Поезд, в конце концов, в Царское Село не приехал, несмотря на то, что приказания Бубликова железнодорожники продинамили.

Более того, военное командование пыталось перехватить контроль над железными дорогами – начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютант Михаил Алексеев отдал приказание, что он принимает управление всеми железными дорогами на себя через товарища министра путей сообщения на театре военных действий генерал-майора Владимира Кислякова. Кисляков, однако, сам сочувствовал революции, был единомышленником Александра Гучкова и высказался за сохранение статус-кво.

2 (15) марта в Пскове, получив просьбы командующих фронтов и флотов, а также убеждённых монархистов – представителей Госдумы Александра Гучкова и Василия Шульгина, Николай подписал Акт об отречении. Сообщение об этом в Киеве было напечатано 3 марта, так что в принципе Булгаков мог иметь в виду и эту телеграмму (тем более что она была подписана Бубликовым, а не Родзянко). В любом случае писатель в это время был не в Киеве, а в Саратове – у родителей жены.

В своей, изданной в феврале 1918 года, книге «Русская революция» Бубликов писал: «достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом железнодорожного движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте ещё мог вернуться царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника». Впрочем, именно усилиями Бубликова и Ломоносова направленный в Петроград сводный отряд генерал-адъютанта Николая Иванова вынужден был остановиться в Царском Селе, а подхода других войск он не дождался.

В созданном 2 марта Временном правительстве Бубликову предложили пост товарища (заместителя) министра путей сообщения, но он оскорбился и встал в позу – кому как не ему быть министром? Министром же стал Николай Некрасов, которого Бубликов презирал как далёкого от жизни интригана и демагога, но который занимал значительно более высокое положение в масонской иерархии.

Зато Бубликов не отказался поучаствовать в аресте Николая II в Могилёве 8 (21) марта. Что характерно, теперь его задача была прямо противоположной – несколькими днями ранее он препятствовал переезду императора в Царское Село, теперь же организовывал этот переезд.

Роль, которую сыграл Бубликов в перевороте, не дала ему включиться в работу новой власти. Летом 1917-го Бубликов участвовал в работе Экономического совета, созданного Временным правительством для разработки «общего плана организации народного хозяйства и труда». Во время Государственного совещания летом 1917 года он резко критиковал политику Временного правительства и персонально Александра Керенского.

Кончилось всё тем, что в сентябре 1917 года он выехал в Париж. Очень вовремя, надо сказать.

В Париже он продолжал вести политическую деятельность – в 1920 году был избран во временный исполнительный Комитет за границей, а в 1921 году участвовал в работе съезда Русского национального объединения.

Позже перебрался в США, где и умер в январе 1941 года, лишь немногим пережив Булгакова.

P. S. Булгаков масонством, конечно, интересовался, но многие современные авторы, вроде Бориса Соколова или Геннадия Смолина, этот интерес преувеличивают до масштабов поистине эпических. Нет никаких данных, что писатель знал о масонстве Бубликова.