Кроме того, в Киеве у Булгакова была масса дел. Надо было пообщаться с родственниками, друзьями, знакомыми. Надо было сходить на могилы отца и матери. Варвара Михайловна умерла 1 февраля 1922 года, и тогда Михаил Афанасьевич никак приехать в Киев не мог.

Но главное – поездка в Город была ему нужна, чтобы обновить впечатления и закончить свой роман. Накануне его поездки, в марте 1923 года, в журнале «Россия» появилось сообщение: «Михаил Булгаков заканчивает роман “Белая гвардия”, охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919–1920)». Походить по местам «боевой славы». Поговорить с очевидцами. Собственно, элементы этой работы видны в «Киеве-городе» и, в определённом смысле, фельетон может считаться «отходом» творческого процесса.

Ездил Булгаков по собственной надобности, но сумел выхлопотать в «Накануне» командировку. Под предлогом написания фельетона.

Бесценно вернуться в город, который покинул несколько лет назад, казалось бы – навсегда, и взглянуть на него свежим взглядом. Вдвое более бесценно уехать на пару лет из Киева в Москву (именно в Москву – это важно), а потом вернуться… Автор знает, что говорит – он так делал. И на своём опыте знает, что «киевляне обожают рассказы о Москве, но ни одному москвичу я не советую им что-нибудь рассказывать. Потому что, как только вы выйдете за порог, они хором вас признают лгуном. За вашу чистую правду».

В это трудно поверить, но по сравнению не только с Москвой, но даже с Днепропетровском, Харьковом или Одессой, Киев – город ужасно провинциальный. Что, кстати говоря, неплохо – Киев именно этим хорош. Но, чтобы оценить это милую провинциальность, город действительно надо на какое-то время покинуть и побывать в центре цивилизации.

И тогда с особой силой начинаешь понимать слова писателя: «Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары. А Днепр! А закаты! А Выдубецкий монастырь на склонах! Зелёное море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Чёрно-синие густые ночи над водой, электрический крест Св. Владимира, висящий в высоте…

Словом, город прекрасный, город счастливый. Мать городов русских».

Но эта, лирическая часть, только одна из составляющих сравнительно небольшого булгаковского текста.

Вторая составляющая – героический эпос, в полной мере воплощённый позже в «Белой гвардии»: «легендарные времена оборвались, и внезапно, и грозно наступила история. Я совершенно точно могу указать момент её появления: это было в 10 час. утра 2-го марта 1917 года, когда в Киев пришла телеграмма, подписанная двумя загадочными словами: “Депутат Бубликов”».

Кто это такой Булгаков не объясняет. Между тем, Александр Александрович Бубликов, инженер-путеец, член IV Государственной Думы и масон, в памяти неблагодарных потомков остался главным образом благодаря упоминанию о нём в произведении Булгакова. А он, кстати говоря, был членом делегации, арестовавшей императора Николая II в Могилёве 8 марта 1917 года. И киевляне о крахе царизма узнали из его телеграммы, опубликованной в «Киевской мысли» 3 марта 1917 года.

Сейчас, как вы понимаете, никаких бубликовых нет. Не потому, что вымерли инженеры-путейцы и масоны (хотя таки вымерли и читателям помладше надо уже объяснять, что имеется в виду), а потому что каждый может включить телевизор, увидеть банды людей с хорошими лицами и двумя высшими образованиями в правительственном квартале и понять, что вот прямо сейчас и прямо здесь «будет интересная история». И хорошо если не вы окажетесь под трамваем или в «клинике профессора Стравинского».

Третья составляющая – это лёгкая ирония над забавным киевским провинциализмом. «Какая резкая разница между киевлянами и москвичами! Москвичи – зубастые, напористые, летающие, спешащие, американизированные. Киевляне – тихие, медленные и без всякой американизации».

Кстати, Евбаз это «еврейский базар» на месте нынешней площади Победы. Сейчас его место занимает Петровка – как в смысле торговли канделябрами, так и в смысле распространения слухов, ничуть не менее фантастических, чем в 20-е годы. Автору, например, приходилось слышать, что известный политолог Михаил Погребинский был приближен к Виктору Медведчуку потому, что он является наследником Николая II (кстати, некоторое сходство признаёт и сам Михаил Борисович). И настанет время, когда он скажет: «поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте ваши части. Когда же настанет момент, я лично стану во главе армии и поведу её в сердце России – в Москву». И прослезится, разумеется… Чувствую, что иные из читателей сейчас ведут себя как те самые, описанные Булгаковым, киевляне…

Ну и немного о вечном.

Во-первых, язык, а точнее – мова. «Нужно, наконец, условиться, как будет называться то место, где стригут и бреют граждан: “голярня”, “перукарня”, “цирульня” или просто-напросто “парикмахерская”!»

Казалось бы, с тех пор прошло немало лет, устаканилась языковая норма… Но нет – стоит патриотам прийти к власти, как в первую очередь они начинают ломать украинский язык. Они и русский-то запрещают в немалой степени для того, чтобы можно было дальше калечить украинский.

Во-вторых, церковь. «Три церкви – это слишком много для Киева. Старая, живая и автокефальная, или украинская».

Опыт показывает – немного. Сейчас в Киеве три православных церкви, плюс католики, греко-католики, протестанты, язычники и прочие сатанисты в количестве неимоверном.

Кстати, «живые попы» вымерли ещё при СССР. Они были порождением Советской власти, как УПЦ-КП – порождение потребности Леонида Кравчука в государственной религии, а ПЦУ – порождение потребности Госдепа расколоть православие[3].

В-третьих, «бухгалтеру в Киеве не бывать».