В России наступила эпоха Великих реформ и «загнивающий Запад», как не раз уже бывало, стал не пугалом, а примером успешного развития. После освобождения крестьян граф Бобринской в 1862 г. был избран и утвержден Тульским губернским предводителем дворянства. Он занимался благотворительностью, пожертвовал тысячу рублей на открытие публичной библиотеки и 25 тысяч рублей на открытие пансиона при классической гимназии в Туле. Человек щедрой души, не моргнув глазом мог выручить попавшего в беду земляка изрядной суммой денег. Среди охотников Тульской губернии долго ходили истории о том, как граф Василий попал под медведя на охоте, но одолел зверя и потом выезжал в свет в шубе, сшитой из «вражеского меха».
Бурный темперамент графа Василия отразился и в его частной жизни. Первая его супруга, княжна Лидия Алексеевна Горчакова (1807–1826) рано умерла, принеся супругу огромное приданое. Вторым браком в 1830 году граф женился на Софии Прокофьевне Соковниной (1812–1869). Потомок старинных родов – князей Хованских и Соковниных, София Прокофьевна получила богатое приданое – дом в Москве (Малая Никитская, 12), Холуйскую слободу Владимирской губернии (424 души), в Московской губернии 121 душу, а затем и наследство – имение Соковниных Оленьково Каширского уезда Тульской губернии. «До чего доходили странности гр. Василия Алексеевича, видно из рассказа самой графини Софьи Прокофьевны, которая, приехав после свадьбы в Бобрики, была поражена при виде комнаты, в которой лежало в гробу набальзамированное тело первой жены его, ур. княжны Горчаковой – все еще не погребенной!.. Понятно тяжелое впечатление молодой при этой неожиданности».
Воспитатель Софии – ее очень богатый и бездетный дядя Сергей Федорович Соковнин «в Соковнинском старом доме своей племянницы на Малой Никитской в Москве властвовал нераздельно». «На свою племянницу графиню Софью Прокофьевну смотрел как на "вещь", ему принадлежащую, и любил по-своему. Легко себе представить, что произошло, когда эта племянница вышла замуж за внука Екатерины, великана ростом и человека Орловской необузданной силы, к тому же беспредельно горячего, графа Василия Алексеевича Бобринского! – вспоминал граф С.Д. Шереметев. – Столкновение двух властолюбий было неизбежно; достаточно одного примера: Соковнин требовал, чтобы когда новобрачные ложились спать, то он бы ежедневно к ним появлялся для того, чтобы свою племянницу в постели благословить. Легко себе представить, до какого каления доходил граф Бобринской! – Полный разрыв был необходимым последствием Соковнинского самодурства, а бедная графиня Бобринская оказалась между двумя самодурами высшей пробы и должна была выбрать между ними: она выбрала дядю. Полный разрыв продолжался до конца. Граф Василий Алексеевич поселился в Бобриках, или же жил в Москве на Зацепе» и никогда более не виделся с женой, но продолжал общаться с детьми.
Их дети Алексей и София (1837–1920), в замужестве графиня фон Келлер, воспитывались матерью. Новой спутницей графа Василия Алексеевича стала юная дочь директора Московского кадетского корпуса Александра Петровна Ушакова (1821–1880), с которой он поспешил обвенчаться через две недели после смерти второй супруги, 21 февраля 1869 года. Детей в этом браке не было. 2 сентября 1874 г. граф Василий скончался «желудочной горячкой» и был похоронен в Бобриках.
Продолжателем Бобриковской ветви рода стал граф Алексей Васильевич Бобринской (1831–1888) – действительный статский советник, егермейстер Высочайшего двора и член Государственного Совета. За ним числилось родового имения до 35000 десятин в разных губерниях и приобретенного 80оо десятин в Эриванской губернии, а также каменный дом в Москве на Малой Никитской. Образование Алексей получил в Казанском и Московском университетах, основательно знал французский, английский и немецкий языки. Окончив курс наук в Московском университете со степенью кандидата, он 3 февраля 1854 г. поступил на службу в государственную канцелярию, младшим помощником экспедитора сверх штата, с производством в коллежские секретари. 24 ноября 1856 г. он перешел на службу по министерству иностранных дел и был причислен к русской миссии в Лондоне. 1 января 1859 г. граф Бобринской всемилостивейше пожалован был в звание камер-юнкера, а 6 декабря 1862 г. назначен в должность церемониймейстера. В 1869 г. он был избран дворянством Волоколамского уезда в депутаты дворянства, для составления и продолжения дворянских родословных книг Московской губернии. Состоя в этой должности, он был произведен за отличие в коллежские советники (16 апреля 1872 г.) и утвержден высочайшим указом церемониймейстером двора Его Императорского Величества (в январе 1875 г.). 14 февраля 1875 г. граф Бобринской был избран губернским предводителем дворянства Московской губернии и в том же году всемилостивейше пожалован в должность егермейстера Двора Его Императорского Величества, с производством в действительные статские советники. В 1878 г. он вторично был избран московским губернским предводителем дворянства, а 15 мая 1883 г., в день коронования Императора Александра III, ему было Высочайше повелено быть членом Государственного Совета, с утверждением в должности егермейстера. Граф Бобринской имел ордена: Св. Владимира 2-й ст., Св. Анны 1-й ст., Св. Станислава 1-й ст. и высочайше установленный 13 марта 1879 г. Знак Красного Креста. Кроме того, был командором знака 1 класса Шведской Полярной Звезды и итальянского ордена Святых Маврикия и Лазаря.
В имении Бобрики граф устроил богадельню. Человек разносторонних интересов, он избирался почетным мировым судьей, был знатоком художеств, нумизматом, собирателем древностей, библиографом и в то же время химиком, зоологом, ботаником, исполнял должность председателя Общества акклиматизации животных и растений. В 1864 г. граф участвовал в организации первого в России зоосада – в будущем Московского зоопарка. Он известен как первый организатор лесопосадок в Тульской губернии: посадил Урванковский лес и лес «Каменная гора» близ Бобриков. В 1881 г. в Бобриках граф основал училище: «Безразлично всем крестьянским детям окрестных сел предоставляется в училище бесплатно обучение грамоте в объеме курса начальных городских школ и выдаются учебные пособия. Училище находится в ведении земства. Содержится училище на средства основателя. Обучалось 142 мальчика и 55 девочек».
В молодости граф Алексей был элегантен, худощав, «несколько напоминал англичанина» и нравился всем «своею простотою, добродушием и приветливостью». Первая жена графа – княжна Екатерина Александровна Львова (1834–1855) умерла через восемь месяцев после свадьбы. От второй жены Софии Алексеевны (1842–1871), урожденной Шереметевой, он имел четверых детей.
«Это был крупный, некрасивый человек, но с осанкою и манерами вельможи. Он был очень умен и образован и считался выдающимся председателем собраний». Скончался граф Алексей Васильевич от «удара» 24 ноября 1888 г. в Москве и был похоронен на кладбище Донского монастыря. Дочь его Екатерина (1864–1926), фрейлина Высочайшего двора, вышла замуж за князя Петра Дмитриевича Святополк-Мирского (1857–1914), впоследствии генерал-адъютанта и министра внутренних дел. Почетная председательница Екатеринославского благотворительного общества, Екатерина Алексеевна проживала в харьковском имении Гиевка, была изгнана из дому в 1918 г. и эвакуирована до осени 1920 г. на корабле «Трини» из Новороссийска. Умерла в парижском пригороде Аньер-сюр-Сен. Она оставила дневники, частично опубликованные.
Ее брат – граф Алексей Алексеевич Бобринской, выдающийся мыслитель, ученый и путешественник. Он родился в Москве 6 (18) декабря 1861 г. В возрасте 9 лет потерял мать и воспитывался любящим отцом. Его странный дедушка, граф Василий Алексеевич успел пообщаться с внуком, которого называл он не иначе как «Monsieur le comte». 18 октября 1875 г. Алексей поступил в Императорский лицей в память Цесаревича Николая в Москве и в 1880/81 учебном году выбыл из VII класса до окончания курса. Свободно владел многими языками, много читал. С1882 по 1884 гг. граф служил в лейб-гвардии Гусарском полку. Последний владелец имения Бобрики Ефремовского уезда Тульской губернии, граф устроил там конный завод, выращивал орловских рысаков и английских скакунов. Он увлекался историей, археологией и этнографией.
В 1895–1901 гг. бесстрашный путешественник организовал и совершил три экспедиции, побывал в Туркестане, Бухаре, на Памире. «Все снаряжение и походная лаборатория закупались Бобринским на собственные средства; все три экспедиции были тяжелейшими: много раз и сам граф, и члены его группы могли погибнуть, однако опасности никогда не останавливали неутомимого исследователя, – отмечает исследователь культурного наследия Бобринского Д.Н. Худоназаров. – Богатейшая этнографическая коллекция, собранная на Памире, принесла Бобринскому известность востоковеда и до сих пор хранится в Этнографическом музее Санкт-Петербурга. По результатам памирских экспедиций в 1908 г. граф Алексей Алексеевич опубликовал за свой счет книгу, которая стала основой дальнейшего изучения культуры таджиков». Он оставил несколько крупных научных трудов, за которые был награжден золотой медалью Русского Археологического общества.
В Москве граф проживал в наследственном особняке на Малой Никитской улице. Он был избран гласным Московского губернского земского собрания от Волоколамского уезда, членом Московского общества сельского хозяйства и действительным членом Общества естествознания, антропологи и этнографии и Императорского Русского географического общества. Граф изучал также русскую народную резьбу по дереву. Результаты исследования были опубликованы в фундаментальном труде «Русские народные деревянные изделия».
В этом исследовании Бобринской «решился на новый исследовательский подвиг – изучение и фиксирование художественных проявлений народной души, – отмечает историк Михаил Григорьевич Талалай. – Он серьезно продумал дело, решив систематизировать предметы и выявив разного рода категории – крестьянская мебель, декор избы и церкви, игрушки, кухонная утварь и многое другое. Объекты объединялись не географически, а по категориям, группируясь в отдельные выпуски, но со сквозной нумерацией. Перед этнографом в итоге предстала величественная панорама художественного наследия – вырезанного и вырубленного из дерева коллективным мастером, народом. Вышло 12 выпусков, причем последний был опубликован в 1914 году – перед самым началом мировой войны. На отдельных листах публикатор давал не только декорированные предметы быта и архитектурные элементы строений, в первую очередь, изб, но и все то, что выходило из-под руки умельца. Иллюстрированные таблицы сопровождались пояснениями. Всего в этих выпусках собрано 2500 предметов. Собрание стало первой – и одновременно последней – попыткой систематизации русской народной цивилизации, воплощенной в резном дереве».
Первая жена графа – Елизавета-Александра Густавовна страдала туберкулезом, поэтому в 1908–1911 гг. Алексей Алексеевич построил виллу в окрестностях местечка Сиузи в австрийском Южном Тироле, надеясь, что горный воздух облегчит ее страдания. Граф понимал, что состояние любимой супруги безнадежно. Не имея детей, он решил лучшее из наследия Бобриковской ветви подарить отечеству. О его тихой благотворительности стало известно совсем недавно. В 1911 г. он передал свой родовой особняк на Никитской 5-й московской гимназии, а в 1913 г. подарил фамильное собрание бронз, золота и серебра Музею изящных искусств имени императора Александра III при Московском университете. Директор Музея Иван Владимирович Цветаев, отмечая огромную важность бесценного дара, писал, что коллекцию перевезли в Музей на двух больших фурах. Императорскому Эрмитажу граф подарил 29 древних коптских тканей.
Большую часть года чета Бобринских проводила в Тироле, а когда в августе 1914 г. разразилась война, им удалось вернуться в Россию. 21 ноября 1915 г. Елизавета Густавовна умерла в Бобриках «от острого воспаления брюшины». Похоронив жену, граф передал усадьбу в Бобриках местному земству с условием, что в ней будет основана лесная академия, с собой взял только библиотеку. Грянула революция, а следом наступил крах России. Летом 1918 г. Алексей Алексеевич оказался в изгнании вместе со второй супругой – художницей Марией Дмитриевной Вакариной (1876–1957), с которой обвенчался в церкви Святого Николая Чудотворца в Гнездниковском переулке в Москве в феврале 1918 г.
Как и все беженцы первой волны Русского исхода, они не могли поверить в гибель Отечества и надеялись на возвращение. Вернуться, однако, не пришлось…
В 1918 году большевики изгнали из родового имения в Харьковском уезде сестру Бобринского, княгиню Екатерину
Святополк-Мирскую, которая умрет в эмиграции. 17 марта 1920 года в бою под Егорлыкской погиб племянник Бобринского, князь Алексей Петрович Святополк-Мирский, сражавшийся в рядах Вооруженных Сил Юга России. Другой племянник, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский, выдающийся филолог, полковник белой армии и преподаватель Лондонского университета, имел неосторожность по ходатайству Максима Горького вернуться на родину. Он был арестован и сгинул в концлагере под Магаданом.
Бобринской поселился в Сиузи, в Южном Тироле, который после войны перешел к Италии. За границей Алексей Алексеевич был сотрудником Археологического института имени Н.П. Кондакова, никогда не прекращал научных изысканий. Как установил Михаил Григорьевич Талалай, в Сиузи «к нему приезжали очень многие, Бобринские имели хорошие связи – Юсуповы, Голицыны, из Швейцарии приезжал философ Иван Ильин». 4 декабря 1938 г. граф скончался в Сиузи близ Кастельротто, в итальянской провинции Больцано, и там был похоронен. Научный архив Бобринского погиб при бомбежке Белграда в 1941 г.
Так как его младший брат Владимир Алексеевич (1863–1938), почетный мировой судья Каширского уезда, женатый на венгерке Анне Гросс, скончался во Франции 23 января 1938 г., не оставив сыновей, со смертью Алексея Алексеевича младшая ветвь рода Бобринских пресеклась. Последние годы Алексей Алексеевич жил трудно и бедно, был вынужден продать свою виллу, но всегда находил возможность тайно помогать людям. «Был человеком высокого роста, с седыми усами, и большими голубыми глазами с вежливым выражением». Когда тирольцы провожали исследователя в последний путь, на его гроб возложили венок с надписью: «Молчаливому благотворителю от признательных жителей».
«Бобринской завещал установить над своей итальянской могилой древнерусский крест, копию так называемого Алексеевского креста XIV века, что стоит в новгородской Святой Софии, – отмечает М.Г. Талалай. – Он близок к кельтскому типу Распятий. Именно об этом говорил Бобринской – о том, как русский дух усваивает иностранное, но именно в духе делает его своим».