– Не знаю, как этому джентльмену удалось договориться, но он молодец, – кивнув в знак вежливости головой, он заново заводит мотор.

Я засовываю замерзшие руки в карманы кожанки и озадаченно свожу брови к переносице.

– Вы о чем? Прошу прощения, мистер, просто я не поняла.

Пальцы его ладони согнуты, но один он вызволяет из кулака и указывает на достопримечательность Лондона, воздвигнутую в конце двадцатого века.

– «Чертово колесо»! – восклицает таксист. – Оно движется! Плавно, как и всегда. Я сначала даже не обратил внимания…

Шофер цепляет правой рукой руль и подмигивает мне безо всякой двусмысленности и намеков.

– В холодную пору года этот аттракцион, мисс, работает до шести вечера. Летом – по-моему, до девяти. Но никогда – поздней ночью или ранним утром, – восхищенно гоготнув, мужчина показывает мне большой палец. – Идите, мисс. Идите.

Машина бесшумно отъезжает от тротуара, вливаясь в поредевший автомобильный поток. Память еще хранит искреннее удивление таксиста и его сердечную широченную улыбку. Его упоение согрело душу. В самом деле, приятно просто стоять и смотреть на ярко-синее колесо обозрения, озаренное светом. Но ноги ослушиваются всяческих команд. Дело не в страхе высоты, а в том, что мириться трудно. Мы с Лукасом столько друг другу наговорили, однако он не отменил задуманной программы.

Асфальтированная дорожа, ведущая к Блэнкеншипу, − узкая. Я распоряжаюсь своим телом, требую идти вперед. Изредка останавливаюсь, глядя на каменную спину Лукаса. Тот запрятал ладони в карманы пальто и даже не шевелится. Полы его верхней одежды чуть-чуть развевает ветер. Короткие пряди русых волос – тоже.

Не желаю зацикливаться на дурных словах, сказанных друг другу. Мне нужна моя смелость, которая, вероятно, осталась в кэбе. Верните мне решительность, ее особенно не достает. Чем ближе необходимая цель, тем медленнее делается шаг. Кислород застревает в дыхательных путях. Не вдохнуть, не выдохнуть. Пульс подскакивает в тот миг, когда Лукас оборачивается, точно почувствовав меня.

Он широко раскрывает глаза и моргает, не переставая, как диснеевский принц. На его губах застывает робкая улыбка. Я осмеливаюсь приподнять уголки своих губ, чтобы подбодрить британца. Сапфировый свет на колесе сочетается с васильковым блеском его несравненного взора.

– Ты пришла… – То ли вопрос, то ли утверждение.

Я улыбаюсь Блэнкеншипу во всю ширь.

– Пришла…

Он такой очаровательный, когда не находит от взволнованности необходимых слов, однако же у него выходит вполне твердо произнести:

– Мы прокатимся в одной из капсул, когда подтянется вся команда сотрудников аттракциона, – он кивает припаркованные невдалеке машины. – Ты доверяешь мне?

Заменяю ответ, состоящий из букв и голоса, действиями. Ровняюсь с Лукасом, возвышающимся надо мной. Теперь между нами всего несколько миллиметров свободного пространства. Он робко и трепетно вздымает руку и пальцами обводит линии моего лица. Это чистое блаженство – я прикрываю веки, наслаждаясь прикосновениями любимого.

– Mi dispiace, – хрипло шепчет Блэнкеншип, извинившись по-итальянски.

Распахнув глаза и разомкнув оледенелые губы, я отпускаю:

– Мне тоже очень жаль.