К ней тут же подбежал другой слуга и налил в другой кубок белого вина.

Люба посмотрела на Алонцу, отрезавшую себе кусок поросенка, затем на дона Хуана, который спокойно обгладывал перепела, перевела глаза на отца Эрменегильдо, который чередовал кубок вина и ложку супа, и, наконец, на госпожу Эй-фор- Коровину, задумчиво жующую кусочек антрекота.

"Да что я, в самом деле!", - подумала мадам Вербина, решив, что поминальная часть банкета: окончена. Она оглядела стол, машинально подсчитывая количество калорий в каждом блюде.

 "Так... говядина в соусе, это как минимум пятьсот пятьдесят, свинина жирная под семьсот... Пироги... Нет, я их не ем", за размышлениями Люба прихлебывала вино, то из одного кубка, то из другого, и незаметно для себя, мгновенно напилась.

 "А-а! Ну, его на хрен!" - она махнула на все рукой и придвинула к себе пирог.

Через полчаса в ее тарелке уже не было свободного места. Люба, словно сорвавшаяся с цепи голодная собака, хотела съесть все! Не съесть, так хотя бы понадкусывать. Мясо таяло во рту, вкус теплого ржаного хлеба из печи не поддавался никакому описанию/Вино... Еще через полчаса, Люба уже почти ничего не соображала. Живот раздулся как барабан, а она еще не попробовала копченые языки и перепелов.

Люба блаженно жевала. Лозунг сидящих на диете: "Счастье - ЕСТЬ!", гремел и рассыпался разноцветными огнями в голове. Ощущение фантастическое. Люба так не наедалась с... Да она вообще никогда так не наедалась! Любина мама пожизненно сидела на диете, и приучила к этому дочь. Потом как-то выходило само собой. Мадам Вербина только сейчас, сидя за средневековым столом, в обличий доньи Инесс, поняла, что лишила себя стольких радостей жизни!

"Ты помнишь, что тебе нужно поссориться с Алонцей?" - время от времени раздавался в голове голос Ариадны Парисовны.

 Как назло "бешеная тыква" Алонца сидела тихо как мышка. Ариадна Парисовна уже начала припоминать какое- нибудь не сложное заклинание сварливости, чтобы донья де Бальбоа начала ссору с сестрой.

 - Кстати, я думаю, что дон Фердинанд должен рассказать нам о своих рыцарских подвигах, - начала светскую беседу мадам Вербина, и послала рыцарю обольстительную, улыбку. Дон Хуан это заметил и стал еще мрачнее. Люба торжествовала.

  Дон Фердинанд чуть было не поперхнулся. Он как раз отрезал себе огромный кусок свинины и пытался его прожевать, жир стекал тонкими струйками по его бородке. В этот момент в столовую тихонько вошел Ромуальд и присел возле камина, вместе с остальными слугами. Дожидаться объедков.

   - Я... Право, даже не знаю, с чего начать, - изрек рыцарь. - В моей жизни было так много героического, - дон Фердинанд замялся, а затем вдруг выпучил глаза и заявил, - кроме того, рассказывать о собственных подвигах нескромно. Кодекс рыцаря запрещает мне это.

- Тогда, может быть, ваш слуга поведает нам о ваших подвигах, - подал голос дон Хуан. - Я бы лично с интересом послушал о ваших подвигах. В наших глухих краях никто никогда не слышал о Фердинанде Кастильском, - на губах де Бальбоа заиграла тонкая усмешка.

 - Задайте тему, - насмешливо-высокомерно произнес дон Фердинанд. - А мы посмотрим, о чем с вами можно вести беседу, - рыцарь, исполнившись собственного достоинства, горделиво отпил глоток вина из своего кубка.

 - Расскажите о своих подвигах в войне с маврами. Это так интересно, - дон Хуан послал дону Фердинанду уничтожающий взгляд из-под опущенных длинных ресниц.

- Юноша, - тон дона Фердинанда сделался презрительным, - если вы считаете, что война с маврами велась на полях сражений, то глубоко заблуждаетесь, - рыцарь говорил это, разрезая мясо. - Мавры окутали нашу страну плотной сетью шпионов, готовых в любой момент совершить преступления против веры и простых испанских крестьян. Война была выиграна специальными войсками его Величества, которые раскрывали злобные антинародные заговоры.

 - И вы, конечно, были в этих специальных войсках? - в голове дона Хуана послышалось недоверие.

- Юноша, - дон Фердинанд сделался, высокомерен настолько, насколько это вообще возможно, - коль вы уж столь недогадливы, я скажу, что существует государственная тайна, - многозначительно изрек рыцарь.

 - И что же маврский заговор? - невозмутимо продолжал допрашивать соперника дон Хуан.

- Какой ужас! - Алонца перекрестилась. - Боже, храни Испанию, короля и королеву!