Мрачное выражение исчезло.

— Брат-воин, — сказал мужчина. — Товарищ по оружию, еще один истребитель проклятых бошей!

— За последние сорок лет вы не истребили ни одного боша, — напомнила Анна, не отрывая взгляда от ожогов Майкла, но папа не обратил на нее внимания и направился к Майклу, широко раскрыв медвежьи объятия.

— Папа, осторожней, он ранен.

— Ранен! — воскликнул папа. — Коньяк!

Он произнес это так, словно между этими двумя словами существовала самая тесная связь, нашел два тяжелых стеклянных стакана, поставил на кухонную стойку, подул на них, распространяя запах чеснока, протер полой пиджака и сломал красную восковую печать на горлышке бутылки.

— Папа, но ты ведь не ранен, — строго сказала Сантэн, видя, что он до краев наполнил оба стакана.

— Я не могу обижать столь мужественного человека, предлагая ему пить в одиночестве.

Он протянул Майклу стакан.

— Граф Луи де Тири, к вашим услугам, мсье.

— Капитан Майкл Кортни, Королевские военно-воздушные силы.

— A vфtre santй[15], капитан!

— A la vфtre, господин граф!

Граф пил с нескрываемым наслаждением, потом вздохнул, вытер тыльной стороной ладони великолепные усы и обратился к Анне:

— Лечи дальше, женщина.

— Будет жечь, — предупредила Анна, и Майклу на мгновение показалось, что речь о коньяке, но Анна взяла из каменного кувшина горсть мази и наложила прямо на открытый ожог.

Майкл взвыл от боли и начал подниматься, но Анна удержала его большой красной, со следами тяжелой работы, рукой.

— Перевязывай, — приказала она Сантэн, и когда девушка наложила повязку, боль утихла и сменилась приятным теплом.

— Так гораздо лучше, — сказал Майкл.

— Конечно, — ответила довольная Анна. — Моя мазь помогает от всех болезней, хоть это оспа, хоть почечуй.