Разумеется, недовольные из числа не желающих драться были, они вовсе не думали замолкать и высказывали свое недовольство в узком кругу. Но до открытого неповиновения дело не дойдет, в этом Сергей был уверен. В Домбасе, может, и не действовали законы Рустинии, но зато были свои, и за их исполнением следили ничуть не менее строго. Наказание здесь было сколь неотвратимым, столь же и скорым.
Прошло не больше десяти минут, а на площади практически не осталось народу. Горожане готовились к предстоящему бою, а может, и не одному. Кто знает, как оно все обернется.
– Господин Варакин.
– Да? Мигель, кажется?
– У вас хорошая память, – подтвердил валиец, хутор которого находился неподалеку от города.
Вообще-то валийцы среди поселенцев на этих землях встречались крайне редко, но в окрестностях стояло два хутора, принадлежащие валийским семьям. По мере того как город разрастался, фермеры все чаще появлялись здесь, в основном по выходным, привозя на ярмарку свои товары. Бывали они и в будние дни, если им вдруг требовалось что-либо купить в лавке или по какой иной надобности. Так, к примеру, молодые парни частенько приходили на вечерние посиделки и танцы, которые проводились молодежью с завидным постоянством. Порой парни сопровождали и своих сестер. Уже имелось несколько семей, породнившихся с местными старожилами.
– Чем могу быть полезен? Ты уж прости, времени у меня нет, так что давай побыстрее.
– Меня прислали сообщить, что сход хуторян решил направить к вам свое ополчение. Две сотни бойцов прибудут сюда уже к обеду. Парни сейчас собираются рядом с моим хутором, там удобнее всего. Вот, собственно, и все.
– Погоди, ты хочешь сказать, что хуторяне станут драться на нашей стороне?
– А на чьей стороне нам еще быть? – пожал плечами Мигель. – Вы наши соседи, а помочь соседу – святое дело.
– И ты тоже будешь драться?
– Конечно.
– Но там валенсианцы. – Сергей вовремя поправился, едва не произнеся несколько оскорбительное «валийцы».
– Вот смотрю я на вас, господин Варакин, и диву даюсь. Неужели вот это все, – Мигель повел вокруг себя рукой, подразумевая город, – подняли действительно вы? Валенсианцы там идут или нет, мне плевать. Главное, что идут чужие, и не с добром, а чтобы изменить нашу жизнь по-своему. Среди моих соседей есть валенсианцы, рустинцы, куроки, недавно появилась даже семья арачей, и все они мне ближе любого ублюдка, решившего прогуляться в нашу сторону с оружием в руках.
Вашек в очередной раз замер, всматриваясь в ночь. Его так и подмывало бросить заниматься ерундой и начать передвигаться гораздо быстрее. Ведь видно же, что эти олухи понятия не имеют, как нужно вести дозор в степи. Скорее всего ни о каких секретах они и слыхом не слыхивали. Расставили по периметру дозоры, в каждом по отделению, и успокоились. Так ведь и эти дозоры не тишком сидят, а устроились в кружок да лясы точат. Только двое часовых, сменяемые время от времени, чуть в отдалении маячат.
Ну кто так делает? Как они смогут услышать подкрадывающегося врага, когда рядом гогочут сослуживцы? Кого они увидят, если горящий неподалеку огонь мешает? Тут и луна не помощница. Идиоты. Здесь вам не Старый Свет, и подобная беспечность не прощается.
Да захоти Вашек, уже давно приблизился бы вплотную, и никто его не заметил бы. Но приказ Ануша был однозначный: не расслабляться. А ну как наемники выставили этих оболтусов напоказ, а сами еще секреты расставили. Оно вроде, получается, чуть ли не прорва народу. Но с другой стороны, два полных полка. Народу там с избытком.
Валийцы высадились в шести верстах от Ронки еще на закате. Надо сказать, действовали они грамотно. Не прошло и часа, как на берегу были не только люди, но и лошади, и артиллерия, и припасы. Прав был Верная Рука (пластуны иначе его и не величали, а то как же, один из них), это не сборная солянка, а самые настоящие солдаты. Это было понятно даже Вашеку, который армии и в глаза-то не видел.
Убедившись, что все еще остается незамеченным, парень вновь пополз вперед, двигаясь выверенными, экономными движениями. Лохматка, конечно, дает большое преимущество и отлично маскирует, но лучше бы не расслабляться. Даже если часовые полные неумехи, слепые и глухие. Нельзя, и точка. Эдак раз дашь себе слабину, другой, а потом и сам не поймешь, как это тебя взяли на мушку и пригвоздили к земле, как бабочку к картонке.
Порядок. Он на дистанции уверенного выстрела. «Дятлич» с толстым раструбом на стволе уперся прикладом в плечо. Взгляд привычно нашел три маленькие светящиеся точки на целике и мушке. Немного повести стволом.