Видя, что они будут только мешать наметившемуся диалогу между женщинами, мужчины решили уединиться в кабинете. Друзьям было о чем поговорить после двухлетней разлуки. По заведенной уже традиции Сергей воспользовался своим положением и извлек на свет божий бутылку хорошей зобрятки. Правда, если в прошлый раз это была откровенная контрабанда, то сейчас строгость сухого закона сильно сдала свои позиции.

– Глупо бороться с этим пороком. Как говорится, свинья везде грязь найдет, – отпив из высокого стакана глоток обжигающего напитка, признал свое поражение Сергей. – Но и делать на этом деньги, как поступают в Рустинии, я не собираюсь. В лавках можно купить абсолютно любое спиртное. Другое дело, что мы ужесточили ответственность за излишества в общественных местах и на работе. Достается и тем, кто, перебрав лишнего, дебоширит дома.

– И как вы поступаете с дебоширами? – располагаясь со стаканом в удобном кресле, поинтересовался Алексей.

– А выбрасываем такого на все четыре стороны. – Сергей предпочел сесть за рабочий стол, так ему было привычнее.

– Одного?

– Одного, если жена соглашается с ним развестись и остается в городе. Любая женщина здесь имеет весьма высокие шансы выйти замуж, даже с солидным хвостом, – многозначительно произнес Сергей.

– И есть такие, кто решается остаться в одиночестве, без кормильца? – все же усомнился Алексей.

– А эти ублюдки не кормильцы, – резко обрубил Сергей. – И тем не менее я беру над женщинами шефство, и, пока они не выйдут замуж, им выплачивается компенсация по потере кормильца в размере десяти крон.

– Солидно.

– Не богатство, но и далеко не бедность. Ведь у них есть еще и подворье с огородами. В Рустинии, да и здесь, в колонии, крестьяне и рабочие в куда более невыгодных условиях. К тому же я всячески стараюсь найти женщинам занятие, чтобы они могли зарабатывать.

– А как с теми, кто теряет своих мужей и сыновей? Я слышал, у вас все еще случаются стычки.

– За погибших в бою мужей пожизненная выплата, пятнадцать крон ежемесячно. За сыновей – пятьсот крон единовременно. В случае гибели на производстве, так же как и с горе-пьяницами, если трагедия случается по вине погибшего главы семейства, десять. Если вины погибшего нет, жена до конца своих дней получает среднемесячное жалованье мужа.

– Круто. Да ты тут, наверное, и пенсии ввел? – Не заметить иронию в словах Алексея было просто невозможно.

– Нет. Пенсии вводить я не собираюсь, – набычившись, буркнул Сергей. – Возможно, в будущем, но только в очень далеком. Тут такое дело… Вроде и добычу угля постоянно наращиваем, но средств, один черт, не хватает.

– Потому что каждый раз увеличиваются траты, – невольно сбился на назидательный тон Алексей. – Я видел, вы тут уже вымостили площадь, улицу к храму, улицу, где живет руководство, и работы продолжаются. Кстати, я не очень хорошо рассмотрел, но мне показалось, это не природный материал?

– Кирпичи льют из бетона.

– Цемент дорогое удовольствие, Сережа.

– О-о, поверь, я это знаю. – Сергей даже закивал, чтобы лишний раз обозначить, насколько хорошо он об этом информирован. Но потом все же решил объяснить: – Видишь ли, с камнем здесь проблемы, об асфальте говорить не приходится, остается бетон. Это несколько дороже каменной мостовой, значительно дороже булыжной, но зато получается куда быстрее и прочнее. Главное, качественно выполнить работу.

– Ну а как у вас тут с обороной? Извини, но со мной прибыла моя семья.

– На первый взгляд может показаться, что с исчезновением периметра все стало хуже, но на самом деле это не так. Артиллерия хорошо перекрывает периметр. Ну и минные поля в мертвых пространствах. Постоянные разъезды, поддержание тесного контакта с окрестными фермерами, куроки и некоторыми родами арачей позволяют контролировать обстановку в окрестностях Домбаса. К тому же у нас имеется три сотни наемников и около шести сотен ополчения. Все хорошо вооружены и оснащены. Боевая подготовка поставлена на поток. Считай, практически полк. Сила, и весьма серьезная. Даже если арачи объединятся и скопом на нас попрут, обломают зубы.