Мне казалось, что я пребываю в состоянии нервного волнения? Увы, истинное волнение пришло, едва я увидела имя отправителя.

И все же письмо было открыто, а его содержимое прочитано:

«Бесценная мисс Ваерти, поверьте, мое послание ни в коем смысле не оскорбит ни Вас, ни Ваши чувства. Я пишу это в надежде, что Вы прочтете все до конца, не предав мое письмо огню.

Надеюсь на вашу рассудительность.

Итак, приступим. Вынужден признать, я оценил Ваш способ выражения помыслов – действительно, писать оказалось гораздо проще, нежели с трудом подбирать слова в Вашем присутствии и пытаться придать смысл выражениям в ситуации, когда единственным желанием является воистину забыть все слова. Возможно, я Вас шокирую, но признаюсь, добрую половину Ваших слов я не услышал вовсе, завороженный видом Вас, Ваших глаз, Ваших губ. К счастью, мне хватило предусмотрительности сохранить Ваше письмо, в котором, я полагаю, в гораздо более щадящем мои чувства стиле изложено все то, что Вы мне высказали лично.

Больших усилий для меня стоило прочесть определенные строки Вашего послания. И я считаю правильным и справедливым сообщить, что мне превосходно известно – Вы солгали. Я пишу это, вовсе не желая ранить Ваши чувства, и надеюсь, Вы простите мне прямолинейность. Также в моих намерениях вовсе нет желания Вас унизить, скорее напротив – я вынужден признать Ваш ум, догадливость и невероятную сообразительность и, прежде чем Вы бесспорно придете к правильным выводам, не стану отрицать, что я причастен к возникновению Вашей симпатии».

В этот миг в глазах заметно потемнело, и я, на ощупь найдя спинку стула, тяжело опустилась на него, едва дыша и искренне не желая верить в происходящее.

Однако, даже накатившая слабость не стала препятствием в желании дочитать это адское письмо. И я продолжила, тяжело дыша и пытаясь сдержать слезы:

«Вы оскорбили меня. По факту, оскорблений было множество, но в полицейском управлении я поцеловал Вас лишь с одной целью – облегчить страдания, причиненные Вам по моей вине. Что сделали Вы? Мисс Ваерти, еще никогда я не ощущал себя так, как в тот день, когда Вы столь брезгливо смывали со своего лица мои прикосновения. Я был в бешенстве».

Я была в ужасе.

«Вы сочли подлыми и бесчестными поступки лорда Давернетти, что ж, вынужден признать, в отличие от меня, он играл открыто и честно. Я, пусть и неосознанно, – нет. Анабель, каждый раз, когда Вы оскорбляли меня, Ваши чувства усиливались. От ненависти до любви, мисс Ваерти, от ненависти до любви… Я пытался это остановить. Да, тогда, в полицейском участке, став свидетелем Вашего ярко выраженного отвращения в отношении моей персоны, я сорвался, но после, ощутив сначала искреннюю благодарность, а затем и чувства к Вам, я желал это остановить.

До сегодняшнего дня.

И, невзирая на то, что для меня использование данных способностей моей расы произошло спонтанно и впервые, в их результативности я уверен гораздо больше, чем Вы в своих способностях и находчивости».

– Мисс Ваерти, – миссис Макстон, и так весьма тревожно спящая в эту совершенно бессонную для меня ночь, приподнялась на постели, – дорогая, с вами все в порядке?

Что я могла ответить на это?

Я, растоптанная и уничтоженная?! Я… верившая в его благородство до последнего! Я, даже сейчас неспособная поверить, что все это правда!

– О, все хорошо, – выговорила дрогнувшим голосом.

И вернулась к чтению:

«Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Ваши чувства будут восставать против Ваших желаний. И я понимаю, что битва за Вас с Вами же будет непростой. Я также не прошу меня простить. Я не жду понимания. Я не желаю испугать или же расстроить Вас. Но вы должны знать – Ваши чувства ко мне будут становиться сильнее с каждым днем, что бы Вы ни предпринимали.

Сегодня Вы столь пренебрежительно сказали о голоде. Что ж, теперь этот голод ждет и Вас.