Кейт помолчала немного, потом произнесла:

— Есть лёгкий способ узнать, прав ли ты. Замедли нас ещё больше и продолжай замедлять — посмотри, что случится. Запрограммируй наши «внешние я» вмешаться и переключить нас на нормальный темп при малейших признаках элизиан… Впрочем, этого не случится. И поплыли в будущее, пока не убедимся, что ждали достаточно.

Пир был удивлён. Идея ему понравилась, хотя он предполагал, что Кейт предпочтёт продлить состояние неуверенности. Было непонятно, хороший ли это знак. Означает ли её предложение, что она хочет окончательно оторваться от элизиан, как можно скорее истребить всякую сохранившуюся надежду на их возвращение. Или это лишь свидетельство того, насколько отчаянно она хочет, чтобы они вернулись.

— Ты уверена, что хочешь этого? — переспросил он.

— Уверена. Ты поможешь мне всё запрограммировать? Ты — специалист в делах такого рода.

— Прямо сейчас?

— А почему нет? Весь смысл в том, чтобы сократить ожидание.

Пир создал в воздухе перед ними панель управления, и они вдвоём начали устанавливать простейшую машину времени.

Кейт нажала на кнопку.

Замедление сто. Марионетки на тротуаре превратились в смутные полосы. Замедление десять тысяч. День и ночь поползли, замигали, замерцали — замедление сто миллионов — смешались. Пир поднял глаза, любуясь, как арка солнца всё быстрее скользит туда-сюда по небу, повинуясь поддельным временам года, пока не сливается в тускло светящуюся полосу. Замедление миллиард. Теперь вид стал идеально застывшим. Никаких долгосрочных астрономических циклов на виртуальном небе не запрограммировано. Здания не рушились и не воздвигались. Пустой и нерушимый Город не мог делать ничего — только повторяться: существовать, существовать, существовать. Замедление триллион.

Пир обернулся к Кейт. Она сидела в позе внимания: голова поднята, смотрит в сторону, будто прислушивается к чему‑то. К голосу элизианского гиперразума, венца миллиарда лет целенаправленных мутаций, охватившего всю ТНЦ‑решётку? Узнал он об их судьбе? Совершил свой суд, простил их, освободил?

— По‑моему, ставка за тобой, — решил Пир. — Они не вернутся.

Он бросил взгляд на панель управления и почувствовал укол головокружения: прошло больше ста триллионов лет Стандартного Времени. Впрочем, если элизиане перерезали с ними любую связь, Стандартное Время стало бессмысленным. Пир протянул руку остановить ускорение, но Кейт перехватила его запястье.

— Незачем беспокоиться, — негромко произнесла она. — Пусть себе растёт вечно. Теперь это просто число.

— Да. — Пир наклонился и поцеловал её в лоб.

— Одна команда в век. Одна команда в тысячелетие. И никакой разницы. Ты наконец‑то добился своего.

Пир лелеял Кейт в объятиях, а мимо скользили прочь элизианские эоны. Он гладил её по волосам и внимательно смотрел на панель управления. Росло лишь одно число; всё, кроме превратившегося в странную фикцию Стандартного Канувшего Времени, оставалось, как было.

Не связанный больше с приростом элизиан Город сохранял неизменность на всех уровнях. И это значило, в свою очередь, что инфраструктура, которую Картер воткал для них в программное обеспечение, тоже перестала расширяться. Симулированный «компьютер», который их исполнял, состоявший из скрытых избытков Города, превратился в конечную машину с ограниченным числом возможных состояний.

Они вновь стали смертными.

То было странное ощущение. Пир осматривал пустой тротуар, смотрел вниз, на женщину в своих объятиях, и ему казалось, что он проснулся после долгого сна. Но стоило поискать в себе хоть какие‑то намёки на реальную жизнь, поместившие бы её в некие рамки, и ничего не находилось. Дэвид Хоторн был посторонним человеком, давно умершим. Копия, учинявшая вместе с Кейт загулы в Медленных Клубах, осталась в такой же дали, что и столяр, математик, либреттист.