Но швейцар не понял иронии.
— Этнография, — пояснил он. — Ездят по всему округу и московитов изучают. Они-то сами из Литвы, а для литвинов московиты — как для нас каряки.
— Литвины?
— Литвины. Мы ведь, знаете, на границе. Вон, за Ржевом уже и Литва.
3
Литвины
Литвинов было трое — двое мужчин и молодая женщина.
«Как-то мало для экспедиции», — подумала Вынтэнэ.
Были они высокие — на голову выше среднего чукчи. Ну и, конечно же, светловолосые и голубоглазые — прямо как туземцы из детских книжек. Средний анадырец навряд ли отличил бы их от московитов или эрзанцев, о которых, впрочем, тоже ничего не знал.
Вынтэнэ подошла.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Здравствуйте, — ответили ей. — Чем можем быть полезны госпоже?
— Вы этногрофы?
— Да, мы этнографы, — ответил один из мужчин.
— Из Менского университета мы приехали. Цель нашего пребывания на Чукотке — исследовать культуру и традиции малых коренных народов. В частности, мы работаем в научном проекте по изучению московитов.
Он говорил по-чукотски с сильным акцентом. Старательно подбирал слова — словно боялся ошибиться.
— Меня… зовут… Вынтэнэ, — нарочито медленно представилась девушка. — Я — журналистка, приехала… сюда… из… Анадыря.
— Я себя называю
— Мне тоже очень приятно. Понимаете, я готовлю репортаж про московитов. Хотела встретить настоящих, нетронутых цивилизацией. А тут, в Москве, таких не осталось. Они тут все ассимилированы.
Литвины молчали.