Я делаю еще один шаг, и между нами остается всего метр.

— Я сказал, остановись!

Он снова трясет пистолетом в мою сторону. Его голос резок, но легкое колебание в нем не осталось незамеченным для меня.

— Я не выбирал ее. Она стала моей в тот день, когда я увидел ее на первом мероприятии. Я был там, ее первым помощником, когда она начинала свой бизнес, и оставался им все эти годы. То, что ты женился на ней по расчету, не делает ее твоей.

Он вскидывает пистолет.

— Стреляй в меня, если хочешь. Я не буду жаловаться, обещаю.

Я пожимаю плечами, но когда я ловлю его взгляд на Авроре, что-то во мне срывается.

Будь то мое терпение, мой гнев, мое здравомыслие или сама мысль о том, что он просто смотрит в сторону Авроры…

Подняв ногу, я выбиваю пистолет из его руки, а затем замахиваюсь и бью его в грудь. Он падает на пол, и я протыкаю мачете деревянный пол рядом с его головой.

Одна моя рука обхватывает его горло, когда он кричит, но его голос задушен, его голосовые связки теперь в моей руке.

— О нет. Ты не можешь вести себя так, будто для тебя это была

сказка, когда ты поджег мой склад, чтобы держать меня подальше, и подставил своего собственного гребаного сына…

— Он не был моим сыном! — задыхается он. Я слегка ослабляю хватку. — Моя жена изменила мне, и этот ублюдок стал результатом этой измены. Я не позволю тебе называть его моим сыном. Он был глупцом, думая, что я буду любить его за то, что он устроил для меня тот маленький трюк на мероприятии. Заставить его вдохнуть яд было так просто, когда он умолял меня помочь ему с долгами.

Его смех безумен. Он извращенный, и это заставляет меня осознать, насколько он отвратителен.

Он убил собственного сына, не обращая внимания на интрижку, и использовал тоску мальчика по любви в своих интересах ради собственной одержимости женщиной, которая моложе его на десять с лишним лет.

— Нет,

Дэймон. Ты прикоснулся к моей жене. Ты прикоснулся к тому, что было мне дорого, и не ждал ничего взамен. Ты прикоснулся к тому, что не принадлежит тебе, и тебе этого не пережить. Когда я покончу с тобой, твои губы не смогут даже шевельнуться, чтобы попросить пощады, не говоря уже о том, чтобы произнести ее имя.

Угроза срывается с моих губ, подкрашенная ядом.

Чистая ярость пробуждает все мое тело и накачивает меня адреналином.

Дэймон пытается бороться, его бедра выгибаются за моей спиной. Я качаю головой.